Владимир Губа: «Наука держится только на энтузиазме»

8 февраля отмечается День российской науки. Это праздник академиков, ученых, профессоров и студентов, решивших посвятить свою жизнь научной и исследовательской деятельности. Накануне мы решили побеседовать с доктором педагогических наук, профессором, заслуженным работником высшей школы Российской Федерации Владимиром Губой.

– Владимир Петрович, на каком уровне сейчас наука в Смоленской области по сравнению с другими регионами?

– Не могу однозначно ответить на этот вопрос, потому что согласен со словами Карла Маркса о том, что политика зависит от экономики. В данном случае я имею в виду политику развития науки в регионе. И нельзя сравнивать экономически независимые регионы (есть и такие), те регионы, где есть научно­-исследовательские институты, с остальными регионами. У нас нет ни одного научно­-исследовательского института, кроме филиала энергоинститута. Есть регионы, где расположены академгородки, а есть такие, где в наличии только один-­два вуза.

Единственное, что могу сказать – сейчас в Смоленске нет серьезных научных грантов, несмотря на то, что есть ответственные люди, которые должны следить за сферой науки. Наука, безусловно, должна финансироваться, а мне иногда кажется, что в Смоленской области она финансируется по остаточному принципу.

– Чем отличается наука в школах от науки в вузах?

– Научной деятельности  в школах практически  не существует, есть только научные кружки. Пожалуй, научная составляющая может быть в школах с каким­-либо уклоном, например, математическим. Поэтому, я считаю, нужно создавать научно-­образовательные центры (НОЦ) при университетах. Благодаря этому у известных профессоров могли бы заниматься аспиранты, студенты и школьники.

– Какие направления в науке  Вы считаете наиболее перспективными?

– Раньше упор был сделан на космос и науки, связанные с вооружением. А сейчас во главу всего стала медицина, и немаловажную роль в этом сыграла пандемия. Много сил было направлено на разработку вакцины, потому что здоровье человека первостепенно.

Большое внимание сейчас уделяется исследованиям в области экологии, потому что загрязнение земного шара происходит катастрофически быстро.  Этому сопутствует и изменение погодных условий. Все мы видим, что, например, 19 января было ­20 градусов, а через пару дней уже плюсовая температура. Неизвестно, как такие температурные скачки отразятся на здоровье человека. Всё это надо изучать. Ведь раньше у нас зимы были всегда морозными и снежными. А сейчас зимой мороз – только пару дней, а в остальные дни температура примерно +3, +4 градуса.

В зависимости от изменений в жизни человека меняются и перспективные направления в науке.

– С 2018 года и до конца 2024 года в России реализуется национальный проект «Наука». Произошли ли благодаря ему на Смоленщине изменения?

– Честно говоря, я не заметил, чтобы происходили какие­то изменения. Если говорить не только об этом проекте, но и о других национальных проектах, сейчас сложно оценить их положительные стороны. Особенно трудно увидеть экономические эффекты от реализации проектов. Наверное, мы заметим результаты позже, потому что в настоящее время нацпроекты ещё не завершены.

– Сейчас многие ученые стремятся выиграть грант, чтобы реализовать свой проект. В каких случаях стоит подавать заявку на получение гранта?

– В любом случае надо подавать заявку на получение гранта, если человек имеет способности и амбиции. Но сейчас количество выделяемых  грантов  сократилось. И требования для получения финансирования стали настолько сложными, что не всегда можно их выполнить. Например, в состав команды должны войти два ученых, которые имеют звания не ниже докторов наук в изучаемой области. И когда выбирается направление гранта, как правило, найти состав команды, который будет плодотворно работать, очень трудно. Судя по данным университетов, одни и те же люди получают гранты. Хотя всем преподавателям предлагают написать заявки на получение гранта. Просто не все способны этим заниматься. Многие ученые, которые пробовали  получить грант, отказались от этой идеи, потому что не смогли набрать команду, а одному тяжело всё выполнять. Это возможно в случае, если грант получен на написание монографии. А если речь идет о научных исследованиях или о проведении конференции, то тут без команды никак.

В сегодняшних условиях тяжело выиграть грант ещё и потому, что специалистов по узким направлениям практически нет. Даже если говорить о защите диссертации, то сейчас найти оппонентов на некоторые диссертации крайне сложно. Особенно, если ученые разрабатывают что­то новое, то есть ранее не было исследований на эту тему. И люди, которые будут оппонировать работу, должны быть сведущи в этой области. А когда их нет, ученых приходится искать в смежных областях.

– С какими проблемами сталкиваются ученые на Смоленщине?

– Ученые на Смоленщине сталкиваются с теми же проблемами, с которыми сталкиваются ученые по всей России. Большинство ученых работают в государственных вузах. А по сравнению с пятилетней давностью сейчас учебная нагрузка у преподавателей увеличилась в два раза. Раньше у профессора было 450 часов в учебном году, а сейчас 800 часов нагрузки. Поэтому времени на научные исследования не остается. Это первая проблема.

А вторая – приходится заполнять очень много ненужных бумаг, которые дублируют друг друга. И всё это преподаватель обязан выполнить. Это говорит о том, что научные кадры в учебных вузах не особо и нужны. К тем, кто пишет учебники, монографии, участвует в конференциях, отношение такое же, как и ко всем остальным. То есть занятия наукой не поощряются. Нам говорят: «Хотите – участвуйте в конференциях, хотите – не участвуйте». Поэтому, разумеется, большинство не участвует. Ведь у всех есть семьи, которые требуют к себе внимания. Лишь в некоторых вузах Москвы и Сибири хорошие научные работы оплачиваются внутри университета. Это полезно даже с той точки зрения, что от ученых требуют публиковаться в хороших научных журналах. Но это дорого, некоторые статьи стоят 400–600 долларов (примерно 29–44 тысячи рублей – А.Х.). А зарплата преподавателя, доцента – 20 тысяч рублей. И даже если он заплатит эту сумму, ещё неизвестно, будет ли публикация, а если и будет, то неизвестно, когда, потому что в серьезные издания выстраивается очередь.

Я много разговариваю с учеными из других стран и вижу, что там совершенно другая нагрузка – до 200–250 часов в год. И если аудиторная нагрузка составляет 100 часов – это уже хорошо.

Поэтому можно сказать, что у нас наука держится только на энтузиазме.

И ещё. Практически во всех городах есть Дома ученых, а у нас нет. Я не говорю, что нужно строить здание –
это было бы трудно в наших экономических условиях. Но мне кажется, можно было бы выделить какое­то помещение, где ученые могли бы собираться и обсуждать, например, монографии, учебники, проводить небольшие конференции.

В Смоленске есть Дом актера, а Дома ученых нет. Конечно, можно сказать, что в каждом вузе есть небольшие залы, где можно назначать встречи научных деятелей, но этого недостаточно. Многие ученые – пенсионеры. И хорошо, если бы было постоянное помещение, куда бы они могли прийти пообщаться, почитать свежие газеты, журналы.  Потому что на улице встретиться не всегда позволяет погода, а сидеть в кафе или в ресторане дорого.

У нас был опыт, когда благодаря депутату Смоленской областной Думы Валерию Разуваеву нам удалось в КДЦ «Губернском» организовать встречу профессоров. Благодаря Евгению Мажару мы проводили встречи в Смоленском гуманитарном университете. Но когда вуза не стало, встречи прекратились.

– Как решать все эти проблемы, по Вашему мнению?  Какие изменения нужны научному сообществу?

– До тех пор, пока не будет хорошего финансирования, проблемы останутся. А об изменениях пускай думают представители власти и иные руководители.

Мне кажется, акцент нужно делать на ту профессуру, которая ещё может чему­то научить. Сейчас у нас акцент – на молодежь, а она ещё не совсем подготовлена. То есть раньше ученый был как минимум с двумя­тремя образованиями, и его слушали взахлеб. Сейчас же учеными считают тех, кто ведет рядовые лекции и занимается перепечатыванием учебников.

Я считаю, для поднятия науки нужно развивать научные школы под конкретных ученых. То есть надо создавать условия, чтобы вокруг хорошего ученого собирались и работали молодые преподаватели, аспиранты магистранты, школьники.

– Владимир Петрович, Вы рассказали о многих трудностях. Не пожалели, что связали свою жизнь с наукой?

– Не пожалел. Наука позволила мне увидеть мир. Благодаря тому, что меня приглашали на различные конференции, я посмотрел Европу. Благодаря науке у меня намного увеличился круг друзей не только в России, но и в разных странах. Наука позволила самореализоваться, несмотря на трудные периоды.

– Какими научными достижениями Вы особо гордитесь?

– Сложно выделить что­то конкретное. Горжусь тем, что стал доктором наук, профессором – этот путь было непросто пройти. Не так много и заслуженных работников высшей школы Российской Федерации. Предмет гордости – это многочисленные дипломы от отраслевых министерств и ведомств. Ещё я становился победителем нескольких конкурсов по изданию книг, издавал и учебники.

– Что бы Вы пожелали коллегам в День российской науки?

– Во­первых, поздравляю коллег с праздником и желаю здоровья и оптимизма! Пусть всегда будут с вами энергия, работоспособность и заинтересованность.
А во­вторых, держитесь, товарищи! Нас так мало осталось!

– Спасибо, Владимир Петрович, за беседу. С праздником! Здоровья Вам!

Беседовала Александрина ХРАПАКОВА