Юрий Афонов: «Я по­-прежнему оптимист»

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы ОТР и «Регион­67») стал солист Смоленской областной филармонии, заслуженный артист Российской Федерации Юрий Афонов. Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Юрий Петрович.

– Здравствуйте, Сергей Витальевич.

– Я Вас приветствую в программе «Диалоги».Очень рад Вас видеть, и себя виню, конечно, что эта встреча не состоялась раньше, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Вообще мы ведь с Вами не просто одного поколения, мы с Вами одного года рождения.

– Да Вы что?

– Правда, меня утешает, что всё­таки Вы значительно старше, аж на семь месяцев. А у Вас, Юрий Петрович, как отношения со временем складываются сейчас? Оно тянется, течёт, летит?

– Я думаю, что время летит, потому что мы занимаемся нужным делом, а когда человек занимается своим делом и отдаётся ему, он времени не замечает.

– Я с удивлением узнал, что Вы родились в деревне Липовка Шумячского района, потому что мне­то всегда казалось, что Вы, как говорится, голубых кровей. Правда, всё­таки Вы родились в семье сельской интеллигенции, сельских учителей. И петь начали уже в самом раннем детстве?

– Да, меня иногда спрашивают на концертах, откуда у Вас голос. Я говорю, что голос мне дан по линии дедушки. У моего дедушки был такой бархатный, наполненный сочный бас. Когда я был пацаном,то всегда пел какие­то песни, и меня даже в деревне мои сверстники прозвали Дедом. Именно из­за голоса. Дедушка, когда приезжал к нам в гости из села Петровичи Шумячского района – а он воевал в первую империалистическую войну, – то, бывало, я сяду возле него по правую руку: «Дедушка, расскажи мне про немцев». И вот он начинал говорить, а я закрываю ухо, потому что такой рокочущий бас у него был. По всей видимости, я в него пошёл.

– То есть голос был от природы дан?

– Я думаю, да. Потом концерты в начальной школе в Липовке, потом в посёлках. Мне повезло еще и в том, что у нас одних ведь был патефон дома, первый радиоприёмник «Родина» и первый телевизор «Рекорд».

– В семье?

– Да. И вся деревня приходила к нам в гости послушать новости, пластинки. Это же было в диковинку. А я помню, когда в школу не ходил ещё, родители уйдут, я закрывал дом на все замки и почему­то залезал под кровать с этим патефоном. Я его открывал, заводил, ставил пластинки и, как сейчас помню, слушал арии Онегина и Ленского. Пластинки у нас были. А мне было интересно, откуда это музыка идёт, я начал потихоньку раскурочивать и в конце концов полностью разобрал патефон. Но папа ничего не сказал, не проронил ни слова, а собрать никто не сумел. Вот до сих пор простить этого себе не могу. По всей видимости, эти пластинки и радиоприёмник очень повлияли, привили любовь к музыке.

– Всё­таки в семье, конечно, закладывается многое. Знаете, был в Одессе такой очень известный музыкальный педагог Пётр Соломонович Столярский, он в числе многих других и Эмиля Гилельса воспитал, и Оскара Фельцмана. Так вот он как­то сказал, что мне не нужны талантливые дети, мне нужны талантливые мамы. То есть он тем самым хотел сказать, как много зависит от родителей, которые мало того, что увидят этот талант, но они ещё и заставят ребёнка заниматься. Что бы Вы посоветовали родителям, тем более что Вы же ещё и преподаватель очень известный – как не пропустить, в данном случае, музыкальный талант?

– Я считаю, что у каждого ребёнка есть талант. И задача родителей – понять, в чём его талант – может быть, в технике, может быть, в искусстве: танцы, игры, пение и так далее. Я вообще считаю, что ребёнок должен заниматься искусством. Необязательно, чтобы он стал профессионалом, но музыка – она заставляет слушать и слышать. А это очень важно – слышать то, что тебе говорят, и внимать. От родителей очень много зависит.

– А Вы сразу можете понять: вот из этого человека выйдет певец?

– По­разному бывает. Вот, например, сегодняшнего солиста филармонии Никиту Степанова я не сразу взял к себе в класс, а только после второй попытки. Было очень много недостатков, но парень очень целеустремлённый, очень. Первые два года в музыкальном училище пошло на исправление недостатков, а потом в следующие два года он просто семимильными шагами пошёл вперёд. Он начал слушать музыку, начал приносить мне какие­то ноты. На конкурсе в Курской области профессора московской консерватории гонялись за ним: «Никита, дай нам ноты! Где ты эту арию Холода нашёл?» Английский композитор, совершенно неизвестный. Желание расширить свой кругозор, музыкальный диапазон позволили ему стать замечательным певцом, и он сейчас прекрасно в филармонии работает.

– Но это та самая пословица: талант и труд всё перетрут…

– Вы знаете, был такой, царство ему небесное, пианист Крайнев.

– Да, Владимир Крайнев, муж известного тренера Татьяны Тарасовой.

– Так вот он считал, что талант – это пять процентов, а девяносто пять – восемь часов в день работы.

– Юрий Петрович, вернёмся к Вашей биографии. При том при всём – при таланте, при голосе – Вы зачем­то поехали в Минский политехникум.

– Дело в том, что родители разошлись, мама была одна, четверо детей. Старший брат учился в МГУ имени Ломоносова в Москве на философском факультете, сестра в Минском строительном техникуме, и надо было мне куда­то поступать. Я говорю: «Мама, я хочу петь. В Смоленском музыкальном училище есть вокальное отделение. Я хочу туда». «Нет, Юрочка, я слышала, что певцы голоса теряют. Вот давай в Минский политехникум, а потом, если голос у тебя разовьётся, ты сам найдёшь свой путь». Так и получилось.

– Природа взяла своё.

– Да, и мне очень повезло с классной руководительницей в техникуме – Цилей Абрамовной. Она в музыке очень разбиралась и меня сразу пристроила в эстрадный коллектив в техникуме солистом, потом договорилась с дирижёром объединённого хора профсоюзов Белоруссии, туда меня взяли.

– Вы же ещё на валторне играли?

– Да, в техникуме ещё и в духовом оркестре. То есть я был загружен разнопланово. И как­то я попал на концерт виолончелистов Большого театра. Вышел из концертного зала потом, и у меня вдруг появилось такое ощущение, как будто я побывал где­то в горах или на море… Этот концерт полностью перевернул моё сознание, и я начал покупать книги по классической музыке.Оттуда всё пошло.

Я говорю: «Циля Абрамовна, я хочу прослушаться в Минскую консерваторию на вокальный факультет». –
«Юрочка, слабый вокальный факультет в Минске, поэтому я тебе одному выбью направление на Украину, потому что Украина – это поющая республика, там хорошая школа».

– В результате Вы закончили Харьковский институт искусств. Так это Вы там свою супругу встретили?

– Да.

– Людмила Комиссарова. Она такая красавица.

– Да­да. Представляете, я приехал на прослушивание, захожу, а передо мной буквально за секунду заходит Людмила Комиссарова, я же не знал её, посмотрел – красотка неимоверная, и вот во мне и мозги, и сердце заработали (смеется). Думаю, вот куда она пойдёт, туда и я. Она пошла на вокальный факультет, и я следом за ней.

– Так вы в Смоленск вернулись вдвоём уже?

– Да. Вначале я, а потом она приехала. У неё шикарный голос. Кстати, она была президентом удостоена высокой награды – медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

– Юрий Петрович, Вы приехали в Смоленск, в филармонию, а кто тогда был директором?

– Хацкевич.

– Исаак Израилевич Хацкевич. Легендарная личность. Сколько он сделал для смолян, для смоленской культуры! Я не устаю о нём вспоминать, потому что, слава богу, у нас были очень дружеские отношения. И началась Ваша яркая концертная жизнь, ну просто очень яркая, потому что и за рубежом Вы пели, и, конечно, по стране, и на Смоленщине. И получили звание заслуженного артиста в 2004 году. Кстати, это звание что­то даёт материально?

– Нет.

– А 50 процентов за коммунальные услуги?

– Сейчас нет. Хотя должен сказать, что мэр Собянин всем артистам, которые имеют звание «Заслуженный артист», доплачивает 30 тысяч к зарплате. Кстати, у меня предложение, Сергей Витальевич, к администрации области. У нас доплачивают народным художникам и заслуженным деятелям искусств по 10 тысяч, насколько я знаю. Почему бы администрации области не пойти навстречу и тем, кто имеет звание «Заслуженный артист», «Заслуженный строитель», «Заслуженный учитель», «Заслуженный тренер»? Эти люди тоже работают не покладая рук.

– Администрация области, просьба прислушаться к предложению заслуженного артиста Юрия Афонова.

– Да, это было бы справедливо.

– Юрий Петрович, а Вы когда­нибудь считали, сколько в Вашем репертуаре произведений?

– Много. Пятьсот, не меньше.

– Я много раз Вас слушал, и знаю, какой богатый у Вас репертуар, но я сейчас наступлю на больное место. Есть ли песни, которые написаны специально для Юрия Афонова?

– Вы знаете, раньше я очень плотно сотрудничал со смоленскими композиторами и поэтами. Они писали и специально для меня. И мы давали огромное количество концертов. И какие прекрасные мелодии были! Какие стихи! А потом пришли иные времена. Раньше были работающие клубы. А сейчас сердце кровью обливается… Когда я поехал в Липовку, деревни уже не существует, всё зарастает, Дом культуры, который когда­то отстроил директор колхоза «Рассвет», закрыт наглухо, наверху уже растут деревья, берёзки. И сердце моё стонет сильно.

– Все певцы часто вспоминают Валерия Михеенкова, царство небесное ему.

– Да­да, Валера писал очень хорошую музыку, и я пел…

– Юрий Петрович, хочу задать Вам вопрос, который я уже задавал некоторым музыкантам. Вот Вы заговорили о мелодии… Куда всё пропало, если говорить вообще о России? Казалось бы, живы еще и Пахмутова, и Тухманов, и Зацепин, и Максим Дунаевский, и Журбин и так далее, а песен новых, которые пели бы все, нет. Кстати, вот как на этот вопрос ответил в программе «Диалоги» Владислав Косарев, наш смоленский парень, сейчас уже известный певец российский, постоянный участник «Романтики романса»:

«Что­то поменялось в людях, в стране, в самом времени, в самой эпохе, потому что музыка – это только часть проблемы. А вспомните советский кинематограф, а советский спорт, а советский балет? Да, появляются какие­то отдельные песни, которые находятся на сравнительно хорошем уровне, но по большому счёту есть какой­то спад, и спад этот начался с приходом «Ласкового мая». Я ничего против него не имею, и эта музыка имеет право на существование, но самое печальное то, что появилось огромное количество людей, которые были готовы только эту музыку слушать. Я не говорю, что она плохая. Она другая, скажем так аккуратно. И на эту другую музыку появился спрос, а если есть спрос, есть и предложение. Это во­первых. А во­вторых, знаете, советское время, конечно, было неоднозначное, но люди, которые стояли во главе страны, понимали значение музыкальной культуры, особенно песенной, для воспитания общества».

Вы согласны с этим?

– Я целиком и полностью согласен. Всё­таки должны быть личности в управлении искусством и культурой – и на уровне области, и на уровне страны. А сегодня какую­то упрощённую планку кто­то там наверху ставит. Почему? Зачем? А для того чтобы народ меньше думал о чём­то. Ведь наши прекрасные старые песни заставляли думать, а сейчас этого не надо. Я этого не могу принять. Приведу пример. Накануне даты освобождения нашей области от немецко­фашистских захватчиков я провёл такой эксперимент – позвонил в школы Рославля и Ярцево и предложил: у нас в филармонии есть шикарная программа, где звучат песни времён Великой Отечественной войны. Давайте исполнители, коллективы выступят, потом поговорим с учениками, о чём они думают. И знаете, я был в шоке, когда мне замдиректора по воспитательной работе рославльской школы сказала: «Юрий Петрович, знаете, ваша программа не заинтересует учеников. Вот недавно к нам приезжала коммерческая структура, они привезли роботов. Школа у нас на 800 мест, а я могла бы и полторы тысячи детей привести на этих роботов. Привезите нам роботов, я вас возьму». Я говорю: «Роботы нужны, да. Может, кто­то из детей пойдёт в технический вуз, станет инженером или станет конструктором. Это хорошо. Но а как же быть с духовностью? С патриотическим воспитанием?» И в Ярцево такой же диалог состоялся – как сговорились они. Ну это же катастрофа!

– Юрий Петрович, а президент Путин почему не вмешивается в эту самую культурную политику, которая направлена на «дебилизацию» общества?

– Вы очень хорошее слово сказали – дебилизация. Я думаю, что по всей видимости помощники у него такие. А у президента до всего руки не доходят. Вот и слушает страна музыкальные программы, где нет исполнения,  а есть кукареканье под микрофон, не более того.

– Я как­то случайно включил канал, а там какое­то ток­шоу. И вот сидит парень, один из новомодных исполнителей. Мало того, что исполнитель, он еще пишет музыку, как он думает. И говорит: «Я уже написал сто песен». Я думаю: боже мой, Пахмутова, может быть, тоже написала сто песен, но за 70 лет, а он в двадцать пять лет! И он искренне считает, что это действительно можно назвать песнями. Что обидно – растёт поколение, которое внимает вот таким «композиторам», таким исполнителям.

– Я, кстати, Сергей Витальевич, вообще не против молодёжной музыки, наоборот. Понимаете, человек растёт, и он растёт вместе со временем, вместе со своим взрослением, и, естественно в каждом поколении, в каждом возрасте есть свои приоритеты, но задача родителей и школы, в этом я глубоко убеждён, попытаться направить ребёнка и в другом направлении. Показать, что есть другая музыка и другое отношение к искусству. Расскажу одну историю. Как­то после одного из концертов в Пржевальском мне было интересно просто пообщаться с публикой. Я спрашиваю: «Вот как вы думаете, нужны ли такие концерты в принципе – без микрофона, а только рояль, голос?» В конце зала сидела группа молодёжи, они говорят: «Юрий, ну зачем Вам это? Зачем горло дерете? Взяли бы, поставили микрофон, «Ямаху», а то и просто под фонограмму». Поднимает руку мужчина: «Можно я на сцену выйду?» Я говорю: «Пожалуйста». Оказалось, врач из Москвы. И он, обращаясь к молодёжи, которая сидит в зале, говорит:

– Я врач по профессии. Вот вы, ребята, заболели, я вам выписываю рецепт – настой из трав или таблетки. Что бы вы взяли?

– Настой из трав,таблетки дают побочные эффекты, а настой из трав – это же натуральный продукт.

– Хорошо, вы прихошли в магазин, лежит колбаса за 500 рублей и лежит мясо за 500 рублей. Я вам предлагаю взять колбасу.

– Нет, мы возьмём мясо.

– Ребята, так в чём же дело? К вам приехал артист, звучит настоящий рояль с богатым тембром, и звучит голос без всякого усиления, голос сильный, мощный. Так почему же вы отказываетесь от «натурального продукта»?

И эта молодёжь ему зааплодировала и сказала спасибо.

– Юрий Петрович, итак, огромная яркая жизнь на эстраде. И Вы сказали сами – более пятисот произведений. И Вы любимы, конечно, публикой. Но есть одна проблема у таких признанных мастеров, как Вы. Мы разговаривали об этом с народной артисткой России Еленой Камбуровой, она тоже была гостем программы «Диалоги». Вот что она сказала:

«Вы знаете, я сама это заметила очень­очень давно: известный, допустим, исполнитель, любимый годами, десятилетиями, он уже потерял форму, он уже не может петь, как раньше, а у зрителя всё равно успех. И они не хотят его видеть другого. И я иногда выхожу к зрителю и чувствую, что я работаю совсем не так, как надо – просто на три с минусом, или на два с плюсом. А всё равно – цветы, полный зал, всё хорошо. И вот это ловушка. Ты должен всегда помнить, что это ещё работает вот эта удивительная зрительская память. Актёру самому нужно всегда чувствовать и иметь  самоконтроль и понимание: э­э­э, детка, всё, стоп. Вот это очень важно».

Есть эта проблема?

– Пока нет. Я сам себе уже давно сказал, что как только мне станет голос изменять, я, бесспорно, держаться не буду, никогда, никогда. Пока он звучит, пока он отражает все чувства и эмоции, которые заложены композитором, и у меня есть силы, энергия, дыхание, буду петь.  Я – профессионал, я знаю, как петь, и если я почувствую какие­то отклонения, естественно, я уступлю место молодёжи без всяких проблем и уйду. Спокойно уйду.

– Вам молодёжь скажет: «Ну фонограмму включите».

– Нет­нет­нет. Я считаю, что всё­таки чистый голос должен звучать и радовать зрителя, потому что чувства и эмоции отражает именно сам голос.

– Юрий Петрович, а как Вам живётся в филармонии смоленской?

– Хорошо. Сейчас время, конечно, напряжённое. И солисты, и коллективы сейчас подготовили много программ, чтобы как­то разбавить эту ситуацию в стране, связанную с пандемией, чтобы люди приходили. Не бойтесь, приходите на концерты, и всегда мы вам обеспечим настроение.

– Я хочу ещё одну цитату привести: «Никогда артисты не должны соединяться браком. Каждый артист любит лишь своё искусство, весь поглощён лишь им. Какая тут может быть взаимная любовь супружеская?» – сказал Антон Павлович Чехов. Ваш пример классика опровергает.

– Да, у нас есть взаимопритяжение. Мы столько лет вместе!

– И дочь Ирина – музыкант.

– Да, шикарный концертмейстер, лауреат международных конкурсов. Может любое произведение транспонировать на тон, на полтона, на кварту, на квинту, это очень редкое качество для концертмейстера. Она и солистка хорошая. Мы успешно работаем втроём.

– Есть такой поэт в России Николай Ерёмин. Одно из его стихотворений заканчивается такими строчками: «И сам себя не узнаю – седой, непьющий и бескрылый». Ну от седины мы с Вами никуда не денемся. Непьющий. Не знаю, как Вы, я пока ещё пьющий. Но главная наша задача –
не стать бескрылыми, чтобы держаться в этой жизни.

– Сергей Витальевич, я считаю, что всё­таки мы по жизни должны быть оптимистами. Вот проблемы, вот пандемия… Но всё­таки мы не должны терять чувство оптимизма, оно даёт нам возможность развиваться и не опускать крылья. Это очень важно в жизни. Я по­прежнему оптимист.

– Спасибо Вам большое и успехов.

– Спасибо, Сергей Витальевич за нашу встречу.

 

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».