«Либо изувечить, либо убить»

Замминистра внутренних дел Беларуси Николай Карпенков оглашает подчиненным задачи, поставленные Лукашенко.

Это уже не таинственный телефонный разговор вроде тех, которые в последнее время внезапно оказывались в интернете. Это монолог заместителя министра внутренних дел Беларуси Николая Карпенкова. Но, судя по содержанию, запись, обнародованная инициативой бывших силовиков «BY_POL», сделана 30 октября во время совещания с личным составом Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОПиК), которое до середины ноября возглавлял Карпенков. Потому что он рассказывает о назначении министром внутренних дел Ивана Кубракова и о том, что ему «именно сегодня вручили погоны генерал­лейтенанта».

Николай Карпенков был назначен заместителем министра и командующим внутренними войсками 19 ноября прошлого года. А в сентябре, еще будучи начальником ГУБОПиК, громил вместе с подчиненными витрины кафе в центре Минска, которое впустило спасающихся от ОМОНа демонстрантов. Это по его инициативе сотрудники ГУБОПиК выходили на акции протеста в бронежилетах и балаклавах и избивали дубинками протестующих. В день, когда была сделана запись и когда Кубракову вешали новые погоны, Лукашенко проводил совещание с силовиками. Значит, после того совещания глава ГУБОПиК доводил до сведения своих подчиненных их новые права и перспективы.

Сначала Карпенков рассказывает, что на вооружение поступило 100 пистолетов Ярыгина – «очень мощное оружие на вооружение». Объясняет, что российское оружие на близком расстоянии действует точно так же, как боевое, потому что «бедному русскому человеку от чечена или от какого­нибудь дагестанца защититься нужно, понятно, да?». Напоминает, что русские ходят в тулупах, и потому им нужно такое мощное оружие.

Карпенков щелкает затвором, объясняет собравшимся, что нужно сделать «маленький предвзвод», и говорит: «Всем придется рано или поздно».

Рассказывает, как накануне испытывали новый пистолет, который россияне скопировали со швейцарского «SIG Sauer», и испытали: «Коробка насквозь, стул насквозь».

Потом он инструктирует, как применять оружие: «Как президент говорил, что если прет на тебя – применяй оружие, в упор: по ногам, в живот, по яйцам. Чтобы понял, что он сотворил и что наделал, когда придет в сознание. Ну нанесите ему что­то в таком, ну, виде: либо покалечить, либо изувечить, либо убить. Применять оружие ему прямо в лоб, прямо в лицо, прямо туда, после чего он уже никогда, получается, не вернется в то состояние, в котором он находился. Ну откачают, так откачают. Не будет у него половины головного мозга – туда ему и дорога. Потому что в основном все те, кто выходит на улицы на данный момент поучаствовать в рельсовой войне, получается, те, которые блокируют дороги, нападают на милиционеров, бросают «коктейли Молотова», – те же террористы. Это лишние люди в нашей стране. И этому сегодня было посвящено очень­очень много на том небольшом совещании, которое проводил глава государства».

На всякий случай, чтобы никто не сомневался, Карпенков объясняет, что за применение оружия никто никого наказывать не будет,

Лукашенко лично разрешил палить по безоружным: «Главой государства мы прикрыты со всех сторон в плане применения оружия. Безумно, говорит, сразу, конечно, из оружия лупить не надо. Надо, говорит, дать человеку шанс в этой ситуации, чтобы он осознал. Ну а если нет, тогда, получается, уже рубануть, так рубануть. Потому что время такое, не цветная революция – гибридная война».

По поводу использования водометов нынешний замминистра говорит, что в одну секунду водомет перебрасывает 200 литров воды и может просто размазать человека. И что применять водометы нужно именно так, и еще чтобы обязательно «с краской и газом». И всех «размазать» нужно к декабрю, потому что если вдруг режим не устоит, то пришедшие к власти демократы «ГУБОП расформируют, внутренние войска расформируют, ОМОН поставят на колени».

Лукашенко, впрочем, всегда пугает силовиков тем, что с ними сделают в случае, если в стране сменится власть. Потому что стрелять по безоружным ради прихоти отставного тирана даже ОМОН однажды может отказаться. А вот ради себя, ради собственной свободы, ради благополучия и личного завтра – другое дело. О том, что будет послезавтра, не думают не только омоновцы и «алмазовцы», но и Лукашенко.

Правда, Лукашенко, по словам Карпенкова, ничего не забудет и всех наградит. Тем, кто непосредственно участвовал в разгонах демонстраций, достанутся ордена «За личное мужество». Тем, кто «стойко переносил тяготы и лишения», – медали «За отличие в охране общественного порядка». Обещал, если нужно, подписать тысячи наградных листов. 30 декабря Лукашенко, кстати, посещал ОМОН и щедро раздавал награды. Только бойцам, которые воевали на улицах с народом, ничего не досталось: награды разошлись по милицейским начальникам. Зато самому Лукашенко достался черный берет от командира ОМОНа Дмитрия Балабы: тот сказал, что Лукашенко стоял с ними в боевых порядках и теперь является полноценным омоновцем.

Лишние люди, которых не расстреляют, должны оказаться в концлагере.

Николай Карпенков объясняет, что туда будут отправлять тех, кто «попал во второй раз», то есть два раза был задержан за участие в акциях протеста: «Сказано разработать, сделать лагерь, ну не для военнопленных, не для интернированных даже, а лагерь для особо «острокопытных», такой, для отселения. И поставить колючую проволоку, получается, по периметру. Там их держать, пока всё не успокоится».

Бывший следователь СК Андрей Остапович, один из участников объединения «BY_POL», обнародовавшего запись, утверждает, что речь идет о строительстве концлагеря в Ивацевичском районе, на базе исправительной колонии № 22 «Волчьи норы».

Идея концлагеря, кстати, не нова. Лукашенко носится с ней уже два десятка лет. Еще в конце девяностых бывший министр внутренних дел Юрий Захаренко рассказывал, что лагерь для активных несогласных будет создан в Воловщине на полигоне учебной базы внутренних войск.

Его планировали обнести колючей проволокой, поставить сторожевые вышки и несколько бараков – в общем, создать нормальную концлагерную инфраструктуру. Кроме того, по словам Захаренко, речь шла о создании тайной тюрьмы, куда свозили бы самых активных и которая не относилась бы ни к департаменту исполнения наказаний, ни к центральному аппарату МВД. О такой тюрьме должны были знать всего несколько человек. Юрий Захаренко был похищен бывшими подчиненными из СОБРа 7 мая 1999 года и, к сожалению, больше ничего не расскажет.

Но всё совпадает: в конце девяностых акции протеста, на которые собиралось по 40–50 тысяч человек, проходили часто.

Еще не было убийств и исчезновений оппозиционеров, из тюрем выходили довольно быстро, так что люди не были запуганы, и акции, пусть не такие массовые, как прошлогодние, проходили регулярно. Только тогда белорусы еще не снимали обувь, прежде чем встать на скамейку, а переворачивали милицейские машины во время «Чарнобыльскага шляха» и разбирали мостовую на булыжники во время «Марша свободы». Так что мысль отправить их всех в концлагерь появилась еще тогда. Но до логического конца ее тогда не довели: убийства и похищения оппонентов Лукашенко оказались более тихим и дешевым способом запугать людей и избавиться от лидеров протестов.

Так что главное в монологе Карпенкова, тайно записанном кем­то из ГУБОПиК, – это всё­таки не концлагерь. Конечно, это эффектнее для заголовков. Но главное – это убийства. Лукашенко не просто разрешает убивать – он приказывает, ставит задачи «убить, изувечить, покалечить» и обещает награды за их выполнение. Воспитывает в силовиках рефлекс «деньги за кровь». Обеспечивает им прикрытие для любых преступлений. Возвращает бывшего командира «эскадрона смерти» Дмитрия Павличенко и обещает ему освободить «собровцев», которые получили пожизненные сроки за убийства.

А что до концлагеря, так бодливой корове бог рог не дает. Это какую зону нужно отгрохать, чтобы туда поместились 97% белорусов, которые против?

Ирина Халип

Дословно

Сергей Н. 15 лет прослужил во внутренних войсках МВД Беларуси. Офицер, занимал одну из командных должностей в воинской части спецназа № 3214 в минском Уручье.

Уволился со службы в 2010 году, отказался участвовать в разгоне оппозиционной демонстрации на площади Независимости (протесты тогда также были связаны с результатами президентских выборов). При этом, говорит Сергей, он не потерял связи не только с сослуживцами по спецназу, но и с коллегами из других силовых ведомств. В начале нашего разговора он перечисляет все силовые структуры, которые сегодня участвуют в подавлении уличных акций.

Основная сила – сотрудники ОМОНа. Контрактники.

Вторые по численности – бойцы подразделений внутренних войск МВД, среди которых – солдаты­срочники.

Резиновые пули и светошумовые гранаты против протестующих применяют сотрудники спецподразделения КГБ «Альфа».

Участвуют в подавлении протестов и антитеррористическое подразделение «Алмаз», и минское подразделение СОБРа, базирующееся на территории базы спецназа в Уручье.

В «пиковые дни» к разгону демонстраций привлекают сотрудников департамента исполнения наказаний МВД, следователей, дознавателей и участковых.

– К сожалению, ребята из ОМОНа и спецназа действительно думают, что участники митингов – это наемники, оплаченные деньгами Запада, – объясняет Сергей. – Над мировоззрением служащих работает отдел идеологии, который есть в каждом подразделении каждого ведомства. Они были учреждены Лукашенко еще в 90­х. Плюс к этому – государственная пропаганда. Плюс – закрытость сообщества: бойцы в основном общаются между собой. И главное – ребята очень боятся оказаться уволенными. Потому что ничего, кроме как махать палкой, они не умеют.

Система гарантирует сотруднику любого из силовых ведомств Беларуси серьезные преимущества перед «гражданскими»: средняя зарплата рядового бойца – 600–700 долларов, у среднего офицерского состава – порядка 1000 долларов.

Для сравнения: средняя зарплата «на гражданке» – около 350 долларов.

Кроме того, силовикам де­факто гарантируется решение жилищного вопроса.

– Любой молодой сотрудник, приходящий даже на рядовую должность, сразу же обеспечивается служебным жильем, – рассказывает Сергей. – Пускай оно не в собственности, но у человека уже голова не болит, где жить. «Гражданским» же приходится снимать жилье: в Минске за «однушку» нужно заплатить порядка 250–300 долларов. То есть отдать почти всю зарплату. У силовиков такой проблемы нет.

Кроме того, силовикам предоставляется льготный кредит на строительство жилья – под 5% годовых на 20 лет. Если жилье приобретается в сельской местности (она начинается уже в 5 километрах от Минска) – кредит дается под 3% годовых на 40 лет. Для «гражданских» ставка по ипотечному кредиту – 19% и выше.

С такой системой гарантий дополнительно подпитывать настроения силовиков даже не нужно.