Константин Франк: «Театр – это моя жизнь, я им дышу»

Кто хоть раз побывал на спектаклях режиссера, преподавателя Смоленского государственного института искусств Константина ФРАНКА, не мог остаться равнодушным. Под его руководством артисты заставляют зрительный зал плакать и смеяться, а постановки погружают в невероятно душевную атмосферу. Сегодня Константин Франк – гость «СН».

– Константин Сергеевич, в этом году Ваш спектакль «Ревизор» стал победителем V  Открытого молодежного фестиваля   «ArtEast­2021»  в номинации «Лучший актерский ансамбль». Как долго Вы с театральным коллективом шли к этой победе?

– К постановке «Ревизора» мы шли очень долго – это была моя давняя мечта. Останавливало отсутствие мужского состава группы. Это не только наша беда, так по всей России – в институтах искусств на хореографическом, актерском и режиссерском  отделениях учатся преимущественно девушки. И как только ребята у нас появились, я сразу поставил этот спектакль.

Стоит  рассказать о нашей студии современного эстрадного молодежного театра. Раньше мы располагались на базе городского центра культуры и занимали замечательную площадку. Тогда наш театр и сформировался как эстрадный. В этом помещении была центральная паркетная площадка для выступлений, и получалось так, что зритель находился с трех сторон. И мы называем наш театр эстрадным не потому, что у нас скетч­монологи (короткая, как правило, комедийная сценка – А.Х.), а потому что у нас отсутствует воображаемая четвертая стена. В классическом театре существует такая стена, и зрители словно подсматривают за происходящим в замочную скважину. Для нас же зритель – это партнер, и это наша изюминка. Наши постоянные зрители уже знают, занимая первые ряды: они  превращаются в  полноправных участников действа, артисты обязательно будут взаимодействовать с ними: поздороваются, поговорят.

Наши спектакли отличаются от классических постановок. По профессии я режиссер театрализованных представлений и праздников. А в театрализованном представлении для режиссера важно придумать режиссерский ход, то, что оживит материал. Те же самые «Ревизор» и «Горе от ума» столько театров ставили со всевозможными интерпретациями – но в основном это классическое прочтение пьесы. А современному зрителю уже не хочется идти на такую классику, он с тем же успехом может посмотреть постановки в интернете, например, «Горе от ума», где играет великий Виталий Соломин.

– Приведите примеры Ваших режиссерских ходов.

– Самой большой «грех» для режиссера – это вступление в соавторство с классиком. Я никогда не менял текст и ничего не дописывал, меня сложно в этом обвинить. Наша фишка – это подача. При работе над спектаклем «Горе от ума» я вдохновился фильмом «Кин­дза­дза!» режиссера Георгия Данелии. Там у главного героя была фраза: «А что правительство? Оно там – где­то на той планете». И когда я подумал о Чацком, то понял, что это человек совершенно не с нашей планеты. Он, словно инопланетянин, думает и делает  не так, как другие, и совсем по­другому воспринимает и чувствует жизнь. Я вдохновился необычной музыкой этого фильма, написанной композитором Гия Канчели. И самые краеугольные сцены спектакля у меня были подчеркнуты и пронизаны этой музыкой.

Если сравнивать этот спектакль с «Ревизором», то, конечно, «Горе от ума» выигрывает, потому что там есть несколько сюжетных линий: лирическая, любовная и остросоциальная, связанная с фамусовским обществом. А в «Ревизоре» только чиновничество, там нет лирики, любви. И я долго думал, как передать самые глубинные мысли автора. В голове были разные образы: цирковая арена, психбольница, где все ходят в смирительных рубашках. Но всё это мне казалось банальным и избитым. А потом у меня возникла мысль о тараканах. Чиновников много, и они расплодились в России­матушке,  словно эти насекомые. Это и стало режиссерским ходом. Конечно, было бы глупо одевать чиновников в костюмы тараканов – сразу вспоминаем Кафку, «Превращение». Я приверженец образности, поэтому режиссерский прием в этом спектакле – это театр пластики рук. Мне не нравится банальность. Мне кажется, всегда должно быть что­то образное, хлесткое и интересное. И ручки в белых перчатках, которые что­то тормошат и копошатся,  символизируют бегающие тараньи лапки.

Кстати, я не знаю, откуда ко мне приходят такие мысли, это всегда происходит спонтанно. Так же как и то, что я никогда не могу вычислить время, когда мне нужно работать. Иногда вдохновение может прийти в 4­5 часов утра, а иногда только вечером. Главное – быть в постоянном мыслительном процессе, в творческом поиске.

– Почему Вы предпочитаете ставить классику?

– Один раз мне этот вопрос задал мой знакомый батюшка, и сам же на него прекрасно ответил. Потому что меняется всё: мода, города, вкусы людей. Не меняются только человеческие чувства, а классические произведения до сих пор актуальны, потому что в них есть эти чувства. Так же как 100 лет назад, люди любили, страдали, дружили, так же мы чувствуем это и сейчас. Меня восхищают произведения Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова, А.Н. Островского, А.С. Пушкина, кстати, мечтаю поставить «Евгения Онегина», и, может быть, в этом году у меня это получится.

К сожалению, в провинциальных городах есть проблема – спектакли можно показать 1­2 раза, а после нет смысла, потому что кто хотел, тот уже пришел. Я проводил эксперимент и ставил несколько раз спектакль «Гроза», и, конечно же, во второй раз зрителей было меньше. Раньше наш город был театральным, и на каждом предприятии был театральный коллектив. А сколько театров было! Сейчас этого нет, и город уже нельзя назвать театральным, хотя у зрителей есть интерес к театральной жизни. Но, честно говоря, я не совсем согласен с политикой тех театров, которые у нас сейчас есть, мне не близок их репертуар. Если посмотреть на афиши ведущих театров нашего города, хочется задать вопрос: «А где там «Три сестры», «Дядя Ваня», «Гроза», «На дне»?». Я доказал, что даже молодые актеры могут играть в этих постановках, и которые, что немаловажно, имеют успех у зрительской аудитории. Но у нас не ставят классику, зато часто делают бульварные вещи в угоду зрителям. Кстати, заигрывание со зрителем – это еще один грех режиссеров, который не следует допускать в работе.

– Сейчас смоленский зритель предпочитает посещению театра кинотеатр. Как думаете, что можно сделать, чтобы вернуть смолян в театры?

– Нужно ставить то, что проверено годами. Если человек видит на афише мощную классику, его что­то зацепит, сработают, не знаю, гены, что ли, он захочет прийти. Как говорится – идут на имя, в том числе и на имя классика, написавшего пьесу. Важна и яркая режиссура, а у нас не хватает личности. Конечно, мне могут возразить: есть институт искусств, который каждый год выпускает режиссеров. Но их нигде не видно! К сожалению, мы можем выпускать только бакалавриат. С таким образованием выпускник может преподавать только в колледже искусств. А чтобы, например, преподавать в вузе, выпускникам нужно окончить магистратуру в Москве или в Санкт­Петербурге (только там она есть), заплатив огромные деньги. И после магистратуры выпускники вряд ли захотят вернуться в Смоленск, и это проблема. В этом плане система образования нас подводит. Например, два года назад у нас выпустился талантливый парень Сергей Павлов, который играл Чацкого, Бориса в «Грозе» и французского балетмейстера Мариуса Петипа. Таких, как он, – один на миллион человек. Но никто не может предложить ему нормальную зарплату. Такие люди сейчас устраиваются на работу в ДК, открывают праздничные агентства, но мечтали же они не об этом, хотя, я подчеркну, наши выпускники действительно востребованы.

В Смоленске, на мой взгляд, не хватает молодежного театра. Я почти достиг этой мечты, но помешали обстоятельства. К сожалению, сейчас нет для этого площадки, хотя есть желание и команда. Когда­то в Смоленске был удивительный ТЮЗ, которым руководил Владимир Зайцев. А сейчас уже нет в живых Владимира Ильича, а от ТЮЗа осталось только название остановки общественного транспорта.

Я радею не только за смоленский театр, но и за смоленскую культуру. И мне бы очень хотелось, чтобы в Смоленске был академический ансамбль танца. Институт искусств готовит великолепные кадры. Сотрудники филармонии – это по большей части наши выпускники. Многие  наши выпускники служат в драмтеатре, в каждом областном Доме культуры также работают те, кто окончил наш институт искусств, это и директора, и  режиссеры, и художественные руководители, хормейстеры, хореографы. Нам есть кем гордиться, наши ребята работают в ансамбле песни и пляски Северо­Кавказского округа, в государственном академическом хореографическом ансамбле «Березка», государственном академическом ансамбле песни и пляски донских казаков, в театре песни Надежды Бабкиной, в шоу­балете Филиппа Киркорова, во многих других прославленных творческих коллективах России. И смоленской школы им хватает! Но почему они не всегда могут реализовать свой потенциал в Смоленске?! Если бы у нас был свой ансамбль, то талантливые люди были бы обеспечены работой у себя на родине. Наша область имеет огромный туристический потенциал, а мы с помощью нашей творческой работы  могли бы сделать этот продукт  уникальным. Чтобы было не просто посещение памятных мест, а вплоть до исторической реконструкции. Представьте – театрализованное представление на прясле крепостной стены, реконструкция осады города в 1609–1611 годах, или в «Теремке» вас встречает сама Мария Клавдиевна Тенишева, а в Хмелите, прямо на ступенях крыльца – театрализованное представление по пьесе «Горе от ума», и таких примеров я могу привести десятки, нам есть чем гордиться, осталось только это сделать.

– Артисты студии современного эстрадного молодежного театра Смоленского института искусств проходят какой­то отбор? Это только студенты этого вуза?

– Когда студия была городской, то в нее входили участники из различных учебных заведений – это были студенты­театралы. Кто­то из них пошел по творческой стезе, а кто­то остался верен своей профессии. Среди выходцев нашей студии есть гинеколог­эмбриолог, бухгалтеры, юристы, строители, архитекторы и многие другие.

С тех пор как мы перешли в институт искусств, мне стало удобнее, чтобы в студии были мои студенты, потому что мы можем все вместе собраться в любой момент. Но мечта о смоленском городском молодежном театре не покидает меня. И хотелось бы особо обратить внимание на то, что база института искусств может предоставить всё и для танцевального хореографического ансамбля, и для молодежного театра города Смоленска.

– Константин Сергеевич, что Вас больше всего огорчает в работе?

– Огорчает то, что есть люди, которые готовы заниматься искусством, но для этого не хватает обеспечения. Как преподаватель в этом году я в очередной раз набрал первый курс режиссеров. К нашей профессии большой интерес, в том числе и к смоленской школе режиссуры. К нам поступило много заявок на поступление из разных уголков России: от Воркуты, Калининграда, Твери до Якутии. Мы находимся на бюджете региона, и я понимаю, что нет смысла просить что­то у бюджета, прекрасно понимаю, что средств в бюджете нет. Но всегда есть надежда на неравнодушных людей. У нас в театре один раз была ситуация, когда сломалась аппаратура,  не было возможности даже порепетировать. И родители одного из наших выпускников (сейчас он окончил театральный вуз в Торонто) просто привезли деньги в конверте на аппаратуру. Такие поступки не могут не трогать, но они крайне редки. Хочется, чтобы государство больше обращало внимания на регионы, ведь не вся культура находится в Москве и в Санкт­Петербурге.

Сфера культуры всегда финансируется по остаточному принципу. Но мы надеемся, что нас заметят. Потому что культура – это духовность. Хочется, чтобы духовно­нравственных людей было больше, а мы, работники культуры, можем этому способствовать.

– У Вас не было желания всё бросить и пойти работать в другую сферу?

– Нет. Мои родители далеки от искусства, но они никогда мне ничего не навязывали и не запретили мне выбрать профессию режиссера театрализованных представлений. И я очень благодарен им за это. К родителям я отношу и некоторых других людей. Это бывший директор 16­й школы Галина Прокофьевна Азарова. Я со второго курса начал работать, и именно в 16­й школе появился мой кружок, который затем перерос в студию.  И Галина Прокофьевна мне очень помогала, объясняла, как быть преподавателем. Еще своей творческой мамой я считаю заслуженного работника культуры РФ Нину Васильевну Лукашенко. Она была мастером моего курса и однажды сказала мне потрясающую вещь: «Если ты хочешь славы, ты ее добьешься, но лучше сделай себе имя и живи на благо родного города». И я пообещал ей так и сделать, пообещал, что не брошу ни институт, ни город. Но дело не только в обещании, я не представляю свою жизнь без того, чем я сейчас занимаюсь.

Я обожаю свою работу и тот результат, который у меня получается. Обожаю студентов и то, как они меняются. На первом курсе у них наивный взгляд, пронизанный мечтами, а на четвертом курсе – уже осознанный взгляд людей, которые что­то понимают в культуре и искусстве.

И моя работа позволила сделать столько интересных театрализованных представлений! Это не концерты, а представления. Мы открывали памятник воинам, защитникам и освободителям Смоленска на площади Победы, памятник Н.М. Пржевальскому, бюст И.Е. Клименко, первое Дерево любви в Лопатинском саду. Организовывали юбилей М.К. Тенишевой, смоленский бал и многое другое. И я рад, что всё это было сделано достойно.

Этот год для меня особенный, потому что исполняется 25 лет нашей кафедре социально­культурной деятельности, режиссуры театрализованных представлений и актерского искусства. А институту искусств исполняется 60 лет. Я надеюсь, что и финансовые обстоятельства, и эпидемиологическая обстановка позволят нам сделать многое, а задумок у нас более чем достаточно. Театр – это моя жизнь, я им дышу.

В этом году я получил грамоту от «Московского фонда мира», стал стипендиатом администрации области как деятель искусств. Было очень приятно. Это не значит, что у меня на голове «выросла корона». Просто я рад видеть, что  результат нашей с командой работы ценят.

– Вы сказали, что всё в жизни меняется. А как с годами меняется театр?

– Меняется не театр, а внешние обстоятельства. Один мудрый человек сказал, что живые люди остались только в театре и в спорте. В остальном нас уже может заменить техника. Одна дама из Петербурга проводила в Смоленске мастер­класс по перформансу. И она сказала, что есть старое искусство и новое искусство. Я с этим не согласен. Это дело воспитания. Почему­то для нее было искусством то, что какой­то сумасшедший сидел голым на крыше тюрьмы и отрезал себе мочку уха. Для меня это ни в коем случае не искусство. Как была у нас система Станиславского, по которой учится весь мир, так она есть и сейчас. Кто­то может сказать, что система Станиславского устарела – ничего подобного. Это платформа, фундамент, а дальше можно «строить» что угодно. Как можно прийти в театр на постановку, на которой можно «думать, что хотите». В чем тогда заключается функция режиссера, художника? Идею нужно подавать так, чтобы зрителю было интересно ее разгадывать, чтобы он получил удовольствие от того, что он понял задумку. А в современном мире часто начинают забывать о смысловой нагрузке, всё делается для того, чтобы эпатировать зрителя. Появились спектакли, где актеры играют в голом виде. А где в этом есть смысл – просто идет работа на эпатаж?

Вкус зрителя надо воспитывать, и здесь мы опять говорим о проблеме образования. Я вижу, как с каждым годом к нам приходит учиться молодежь, у которой всё меньше и меньше образного мышления. Так происходит из­за того, что школьники мало читают, они больше смотрят. Когда человек читает пьесу, он представляет, как выглядят герои, какой у них характер. А молодежь сейчас предпочитает вместо прочтения посмотреть спектакль или фильм, а это уже готовые продукты, они не дают возможности пофантазировать.  Но в конце тоннеля должен быть выход. И в студентах последних лет я вижу надежду, они меняются в лучшую сторону, у них больше образного мышления, чем у тех, кто учился ранее.

Очень важно не только школьное образование, но и дополнительное. Благодаря кружкам дети развиваются, и не только  в сфере искусства. И если так и будет происходить дальше, тогда у нас не будет таких проблем с молодым поколением. Но для этого нужны качественные Дома культуры, Центры дополнительного образования, Дома детского творчества. Мы забываем – нет культуры – нет страны, снова вспомню институт искусств, наш профиль – это народная культура, модно это или не модно, вопрос не в этом, да и время покажет всю нужность этого дела, но если не мы, то кто? Это же наша история, это наши традиции, это наш генетический код, который мы не имеем права забыть!

– Какие у Вас сейчас творческие планы?

– Планов нет, есть мечты. Я очень люблю Смоленск, являюсь патриотом и нашей страны, и нашего города. И мне очень хочется, чтобы Смоленск развивался. Хочется, чтобы он вошел в золотое кольцо России, чтобы исторический, культурный и творческий потенциал нашего города был востребован в должной мере.

Хочу, чтобы по­прежнему было много юношей и девушек, которые  приходят учиться к нам в институт искусств. Хотелось бы, чтобы было много молодежи, которая хотела бы общаться в реальном мире, а не в соцсетях. К сожалению, мы сейчас уже не выходим из дома, чтобы посидеть на лавочке возле подъезда, мы не собираемся с друзьями попеть под гитару, так пусть хотя бы театр останется оплотом живого человеческого общения. Это прекрасно, когда ты видишь перед собой живого актера, когда ты слышишь его не через экран гаджета, а ощущаешь его энергетику. Мне очень хочется, чтобы у нас было больше «живых» людей. Для этого нужно больше разговаривать с молодежью, они поддаются влиянию и прекрасно умеют слушать. Сейчас замечательная молодежь. Они красивые, умные, логически развитые, но, к сожалению, им не всегда хватает духовного воспитания.

Я рад, что наш президент обозначил национальную идею России – это патриотизм. Мы привыкли ругать власть, говорить, что всё плохо. Но оглянитесь вокруг – с каждым годом происходит столько улучшений, а мы всё жалуемся, да, у страны есть проблемы, но они же решаются, и мы сегодня сами можем участвовать, каждый по своим силам и умениям в жизни города, страны, общества!  Принято у нас жаловаться и на маленькие зарплаты. Но для того чтобы хорошо зарабатывать, надо получить хорошее образование, такую возможность государство дает, устроиться на работу, много трудиться – и всё у вас будет хорошо. Сейчас нужно воспитывать патриотизм в людях. Но, разумеется, не стоя с палкой возле молодежи – нужно просто показывать им пример. Нужно любить свою родину не за то, что она тебе что­то дает, а потому что это твое начало. У нас сейчас проблема – ложные понятия, подмена ценностей, которые вкладываются через интернет­порталы, и, к сожалению, это имеет влияние на молодое поколение, да и не только. А если человек будет любить свой дом, родителей, дорогу в школу, окружающую природу, историю страны, будет гордиться достижениями России в строительстве, в культуре, в спорте, будет чувствовать свою сопричастность – это и есть патриотизм, потому что это и есть наша великая страна, это есть мы!

– Спасибо, Константин Сергеевич, за беседу. Успехов Вам!

Беседовала Александрина ХРАПАКОВА