Мария Потапова: «Так хочется много увидеть и всё это запечатлеть»

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы «ОТР» и «Регион­67») стала член Союза художников Российской Федерации Мария Потапова. Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Мария Валентиновна.

– Здравствуйте, Сергей Витальевич.

– Можно без отчества?

– Да, конечно.

– Я очень рад нашему знакомству по крайней мере по двум причинам, нет, по трем. Первая – это потому, что мне очень нравится Ваше творчество. Такие яркие картины. И даже если не яркие, они всё равно замечательные, зовущие к путешествиям, а я очень люблю путешествовать, поэтому мне это очень близко. Вторая причина – потому что всегда приятно, когда в гостях красивый человек, красивая девушка. Ну и третья… знаете, Мария, в этой программе принимало участие очень много Ваших коллег, художников. Народные – все. Заслуженные – все. И просто хорошие художники без званий. Но вот такого возраста, как Вы, а Вы, я так понимаю, не скрываете свой возраст, и выставка у Вас называлась «35 и 5» –  вот таких молодых художников, по­моему, еще и не было. Хотя не знаю, как в вашей творческой среде, в изобразительном искусстве, считается – вот этот молодой художник, а вот этот уже не молодой, а вот этот совсем зрелый. Как это происходит?

– Интересный вопрос. Да, возраст свой я не скрываю, потому что недавно прошла выставка, которую я назвала «35 и 5». 35 – это возраст, а 5 лет назад я вступила в Союз художников. Для художника 35 – у нас считается – это переход из молодежной организации в статус взрослого художника. Но это по возрасту. С другой стороны, приходят в творчество в любом возрасте, кто­то позже, кто­то раньше. Я считаю, что я – молодой художник.

– Вы родились в Починковском районе в деревне Белик. Кто сказал – «Маша, тебе надо учиться рисовать»?

– Наверное, как­то плавно это происходило, потому что я всегда любила рисовать. В школе как обычно ведется –
стенгазеты, какие­то кружки, конкурсы… Я всегда рисовала. Родители заметили, что ребенку нравится, поддержали и дали возможность пойти по этому пути, несмотря на то, что это была маленькая деревня, художественной школы у нас не было, они отвезли меня в Смоленск. В результате я стала студенткой худграфа.

– Я знаю, что Вы самая любимая ученица знаменитой Веры Евгеньевны Самариной, заслуженного художника Российской Федерации. Она не раз была в этой программе. Что Вам хотелось бы от нее взять? Или что Вы уже взяли?

– Вера Евгеньевна – прекрасный человек, и я безумно ей благодарна за всё. Собственно, она была моим первым педагогом, с которым мы и готовились к поступлению. И мы с ней плотно общались, дружили, начиная с первого курса. И даже сейчас, когда я уже выставочной деятельностью занимаюсь, Вера Евгеньевна что­то мне подсказывает, дает рекомендации творческие, поэтому для меня очень важно ее мнение. И мне бы хотелось от нее взять неиссякаемую жизненную энергию. Она настолько миролюбивый человек. Она делится своей энергией со всеми своими студентами, со всеми окружающими людьми. Идешь с ней по улице, и ее знает весь город, ее все уважают, ценят, потому что столько она дала и факультету, и в целом нашему городу! Конечно, она заслуживает огромного уважения…

– Давайте мы сейчас послушаем Веру Евгеньевну Самарину, один небольшой фрагмент из программы «Диалоги».

«Вы знаете, я так люблю худграф, что его нужность я ощущаю всё время. Он нужен, во­первых, потому что развитие человека идет всё же через интеллект, через способности часто художественные, развитие ребенка должно быть только через искусство. Потом ведь всё же наш Союз художников смоленский – сейчас в нем 103 человека – на 90 процентов это выпускники нашего худграфа, то есть в какой­то степени это еще и кузница художников, которые всё равно нужны, как бы к ним не относились. А потом знаете, люди, которые побывали на худграфе, немножечко другие. Они по­другому жизнь воспринимают».

Что Вы скажете о худграфе? Что он Вам дал?

– Я полностью присоединяюсь к словам Веры Евгеньевны, потому что действительно тяжело представить, как было раньше, когда не было в Смоленске худграфа. Худграф дал возможность таким ребятам, как я, из района, у которых нет возможности получить художественное образование в столицах, получить его здесь. В каждом городе, открывающем свой худграф, это был подарок на тот момент, это действительно очень ценно. Мы очень хотим сохранить наш худграф. И чтобы у студентов было достаточное количество часов по предметам профильным, чтобы они могли развиваться, чтобы были достойные выпускники, которые в будущем будут преподавать на этом же факультете. Я считаю, что обязательно худграф должен жить, и мы ему всем обязаны.

– Первая выставка, если не ошибаюсь, прошла у Вас в 2018 году?

– Персональная, да.

– Да, я имею в виду персональную. И таких уже пять, если я посчитал правильно. Для Вашего возраста, мне кажется, это очень хороший результат. В разные периоды выставочная деятельность организовывалась по­разному и стоила, скажем так, по­разному. Если говорить про сейчас, это вообще затратное дело? Вы платите какие­то деньги площадкам, на которых выставки проходят?

– У нас есть несколько вариантов сотрудничества с площадками. Есть бюджетные площадки, которые предоставляются на безвозмездной основе. У нас в городе достаточно много площадок, которые художников встречают очень даже позитивно. Центр культуры, например, работает с художниками, КВЦ имени Тенишевых. Есть огромное количество выставочных площадок внутри учебных заведений, от колледжей до университетов, в том числе это могут быть и коммерческие площадки, например, в таких организациях, которые занимаются обслуживанием населения. Это и центры занятости, и всевозможные функциональные центры, и стоматологические. Очень много организаций, которые готовы принять художников и показать их работы абсолютно бесплатно и посетители, которые ходят на такие выставки, тоже посещают их бесплатно. То есть мы дарим искусство людям, чтобы они могли посещать выставки в любых точках.

– Ваше увлечение и Ваша любовь, я так понимаю, это пленэр, что в переводе с французского «на открытом воздухе», когда Вы на природе располагаетесь и рисуете. Но здесь есть некая опасность, потому что от погоды многое зависит, от солнца или от его отсутствия. Затем это надо делать как­то быстро. Вот про товар говорят – «цена и качество», а здесь «быстрота и качество». Как эту грань соблюсти, чтобы было и результативно, и в то же время это то, что называлось бы искусством?

– Есть художники, которые пишут картины долгие годы. Иванов, мы знаем, писал «Явление Христа народу» двадцать лет…

– У нас Вячеслав Федорович Самарин…

– Да, он пишет картины на протяжении многих лет. Это не значит, что художник каждый день пишет одну работу. Нет. Он возвращается к ней через небольшие промежутки времени. Пленэр – это другой подход в искусстве. Это импрессионисты придумали, и в дальнейшем это получило развитие. Плюс ко всему сейчас время немножко другое, скорости другие, и мы хотим объять необъятное, как я это чувствую. Нам хочется увидеть как можно больше, как можно больше  запечатлеть, и поэтому да, возможно, мы немного торопимся и не можем уделить время какой­то детальной проработке, уйти в глубину, что называется, изучить предмет под разными ракурсами, а еще вложить в это какие­то смыслы, сюжеты. Мы в основном пишем либо архитектуру, либо пейзаж. Но и здесь надо постараться суметь и картину сделать полноценную, и свои эмоции от увиденного передать, и при этом сделать так, чтобы человек задумался, а что в этой работе интересного, такого глубокого, почему именно так она решена стилистически? Пленэр дает мне возможность набрать очень много материала, а потом в мастерской зимними вечерами я буду сидеть и думать – вот нет у меня сейчас такого яркого солнца или такого красивого пейзажа, но можно его оживить путем добавления каких­то сюжетных композиций.

– Что­что, а эмоции Вам удается передать очень хорошо. Я, может быть, сейчас глупый вопрос Вам задам – а нельзя сфотографировать какой­то вид, а потом прийти в мастерскую и спокойно, не торопясь, всё это перенести на бумагу?

– Можно, и многие художники это делают. Но для художника такого, как я, который работает эмоциями, для меня, конечно, колоссальная разница. Я с фотографии сделаю работу, но в ней не будет этой эмоции, не будет этой скорости, не будет жизни.

– Сейчас телезрители видят целый ряд Ваших работ. Здесь они узнают и Помпеи в Италии, узнают и другие страны. И самые въедливые спросят: откуда у девушки деньги, чтобы к своим годам молодым объездить столько стран?

– Я работала в Культурно­выставочном центре имени Тенишевых, там часто наши современные молодые фотохудожники, которые тоже путешествуют по всему миру, организовывали свои проекты. Я подошла к одному из них: «Я здесь работаю каждый день с выставками, у меня отпуск раз в год 28 календарных дней, как у всех, 8­часовой рабочий день… Откуда у вас столько времени, столько средств, чтобы путешествовать? Это так здорово, я бы тоже хотела». И он сказал: «Ты знаешь, в основном это всё желание. Если ты захочешь, ты сформулируешь для себя эту мысль, ты найдешь и возможность, и время, и средства». И я подумала: да, наверное, я просто не ставила перед собой такой задачи, а средства небольшие нужны, потому что я ездила всегда бюджетно. Это никогда не был какой­то организованный турфирмой тур. Я сама находила дешевые авиаперелеты, искала, как можно компактно упаковать багаж с художественными материалами, потому что это отдельная наука – отправить потом работы сырые домой, чтобы они не пострадали. И жили мы всегда в каких­то бюджетных условиях. Это никогда не был полный пакет с питанием. С собой брались кашки, кипятилась водичка, то есть довольно походные условия. И ездила я со своими подругами просто для безопасности.

– Родители помогали?

– Родители помогали финансово жить, скажем так. Не только в сфере творчества. Продуктами питания, например. У нас сохранился участок, мы туда ездим.

– Мы – это кто?

– Родители и я.

– Я думал, Вы имеете в виду мужа или молодого человека.

– Нет. Пока творчество – это моя жизнь.

– Сбросить бы мне лет двадцать, нет, лучше двадцать пять… Маша, среди картин, которые мы сейчас показали, мелькнула работа, которая называется «Еще кусочек». Как­то она очень выбивается из общего ряда пейзажей, достопримечательностей – здесь женщина продает мясо. Я сразу вспомнил про Заднепровский рынок, куда я иногда езжу за продуктами. Там это и было? Что Вас сподвигло? Я вообще люблю такие сюжетные вещи.

– Эта работа не совсем характерная для моего творчества. Сподвигли наши смоленские художники прекрасные, они  организовали пленэр, который назывался «Смоленский базар». Все художники поехали на рынок. Мне попалась эта мясная лавка, и мне так понравились куски мяса, сала и женщина очень колоритная, в воротничке, которая стояла за прилавком. Там даже, если присмотреться, есть номер прилавка. Так что это еще и реклама.

– Мясо подарили?

– Мясо не подарили. Но, кстати, этой работы у меня в коллекции сейчас нет. Она на выставках побыла, и я ее подарила этой женщине.

– Прекрасно. А вот если о цене. Кто вообще устанавливает цены на картины?

– Каждый свое искусство реализует по­своему. Кто­то находит себе арт­директора, который в галереях специализированных, на больших площадках показывает произведения искусства. У нас в Смоленске попроще. Мы понимаем, что у нас покупатель – это человек, который зарабатывает не такие большие суммы, чтобы позволить себе много потратить на картину. Прайс у нас невысокий, и мы чаще всего либо дарим работы, либо реализуем их на каких­то небольших ярмарках. В Смоленске это «Ярмарка мастеров», иногда непосредственно на выставочных площадках, но цены там не такие высокие.

– Я приведу цитату певца Владислава Косарева. Он наш смоленский, но выступает сейчас по всему миру. Он говорил в «Диалогах», что петь и продавать свое искусство – это две разные специальности. Я думаю, что и художнику хорошо бы обзавестись таким человеком, который бы продвигал, но здесь в Смоленске это не так просто.

– Это еще и вопрос нехватки времени. Продавать работы – это отдельная профессия. Много времени отнимает реклама, а художнику нужно писать. А если художник еще и работающий, то ему надо успевать и работать, и творчеством заниматься, и еще думать, как свое творчество продвигать. Поэтому большое спасибо нашему Союзу художников, где организуются совместные выставки, куда приходит зритель, и здесь же уже можно что­то купить. Опять же салон художественный есть.

– Всё­таки Союз нужен художнику?

– Конечно. Обязательно. Он нужен во всех отношениях – и как выставочная площадка, и как организация, и как общее направление, которое тебя ведет на более высокую ступеньку развития.

– Вы уже поняли, что теперь очень нескоро Ваш пленэр состоится в европейских странах?

– Ничего страшного, значит, он состоится позже. Граница закрыта, но относительно. Кто­то летает и сейчас, тут вопрос уже, как мы говорим, ценообразования. Теперь уже бюджетно Мария не полетит, но полетит в другое время, в другие места.

– Азия, Африка, да?

– Почему же? Я сейчас больше по России, в Питер съездила в прошлом году, слетала на Байкал. Еще огромное количество мест, куда можно поехать…

– Байкал тоже недешевое удовольствие.

– Да нет, тоже бюджетно. У нас там Арт­резиденция есть, которая приглашает художников жить бесплатно. У них есть какое­то минимальное питание. На острове Ольхон, где мы жили, тоже есть возможность приобрести себе элементарные вещи для выживания. А так проживание бесплатное. Ты можешь прямо в этой арт­резиденции либо расписать стены, либо предложить какое­то творческое произведение вместо оплаты. Художников всегда встречают очень радушно, всегда навстречу идут. Если есть возможность что­то подарить, даришь и это как оплата.

– Давайте послушаем замечательного художника Александра Долосова. Фрагмент из программы «Диалоги», а потом я бы хотел, чтобы Вы прокомментировали, сказали свое мнение.

«Мне как раз очень важно услышать впечатление неискушенных зрителей, то есть не художников, не критиков, не искусствоведов, а простых людей, которые, может быть, далеки от этого, потому что у них, как у детей, незашоренное восприятие. Если опытный человек может, например… работа пустая, но может он зацепиться за что­то там – техника необычная, еще что­то, а простой человек, если там ничего нет, если она пустая, так и скажет  – фигня полная».

Кто те люди, к мнению которых Вы прислушиваетесь?

– Для меня важно мнение всех. Сначала это были только педагоги. Потом начались выставки, появилась более широкая аудитория, и я вижу отдачу, я читаю книги отзывов всегда. Ну надо прямо сказать, в книге отзывов обычно люди положительные эмоции высказывают, редко когда кто­то напишет какой­то критический отзыв и скажет, что ему не понравилось. Может быть, лично подойдут, шепнут, скажут, особенно это бывает с нашими коллегами – а вот здесь можно было вот так. Ты послушаешь, думаешь – да, здорово. Ведь ради этого мы и показываем работы, чтобы получить обратный отклик. Ну и мнение покупателей обязательно учитывается, особенно если это какие­то индивидуальные заказы, то есть здесь уже идет совсем другой диалог.

– Есть заказы?

– Я думаю, что у каждого художника есть заказы, потому что художнику нужно выживать.

– Ирина Антонова, царствие ей небесное, которая долгие годы возглавляла Музей изобразительных искусств имени Пушкина, потом стала его президентом, как­то, глядя на работы какого­то мастера, сказала – это творчество, но это не искусство. Вы эту грань понимаете? Вот это – творчество, но это не искусство.

– Наверное, творчество – это то, чему человек отдает какое­то количество своего времени. Он этим занимается, он рождает какой­то продукт, и это становится творчеством. А искусство – это то, что уже принято во внимание обществом, и то, что уже оценивается как не просто произведение, а в нем уже заложены какие­то глубокие смыслы. Оно становится искусством во времени, то есть его начинают ценить уже и искусствоведы, и историки, и в будущем это становится частью нашей культуры. Поэтому, конечно, достичь этих высот, чтобы твое творчество посчитали искусством, очень непросто. Надо отдавать всецело себя этой профессии. Поэтому у меня, если оценивать, пока творчество.

– Не скромничайте. А вообще художник должен ставить такую задачу – стать великим?

– Если ты чувствуешь свою силу в искусстве, рано или поздно придешь к результатам. А оценку даст время.

– Есть желание сделать вот это, а есть желание продать, вот как не скатиться к тому, чтобы, что называется, творить на потребу? Даже, может быть, и талантливо, но…

– Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я никогда не делала ничего, чтобы продать. Скажем так, пленэры, которые я делала – это для себя. Я такой художник, который делает это, потому что он иначе не может. Я поняла, что если я не выйду на пленэр, не сделаю свои работы, у меня тогда начнется период грусти.

– Как важно это сохранить!

– Я делаю то, что мне нравится, я это показываю, и если это находит какого­то покупателя, я только рада поделиться своим творчеством. Но что я заметила – чаще всего продается всё­таки живопись, потому что это цвет, это масло, это долговечное произведение, и у нас любят больше всё­таки приобретать живопись.

– Я смотрю на Вас, Мария, и понимаю, что такая яркая девушка и должна писать такие картины – яркие, красочные, зовущие в какие­то неведомы дали. Я хочу Вам пожелать всяческих успехов. Оставайтесь сама собой, и я думаю, что те, кто бывал на Ваших выставках, полюбили Вас уже навсегда.

– Спасибо большое.

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».