Галина Васильева: «То, что мы – узники, приходилось скрывать»

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы «ОТР» и «Регион­67») стала председатель Смоленского городского отделения общественной организации бывших малолетних узников фашистских концлагерей Галина Васильева. Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Галина Ивановна.

– Здравствуйте, Сергей Витальевич.

– Я Вас приветствую в программе «Диалоги». Очень рад Вас видеть в такой прекрасной форме, несмотря на возраст. Это что такое? Скандинавская ходьба, лечебные травы, правильное питание?

– Самое основное, пожалуй, для меня, во всяком случае, это возможность заниматься любимым делом.

– Ваше любимое дело – это общественная работа?

– Да, у меня, к радости, ее очень много. В настоящий момент я являюсь председателем Смоленского городского отделения бывших малолетних узников. Я очень довольна, что именно с этой категорией населения мне приходится работать, потому что я тоже к ней отношусь.

– Галина Ивановна, мы с Вами об этом, конечно, поговорим. Я хочу сказать, что в общих чертах знаю Вашу биографию. Назвать ее героической – это ничего не сказать, потому что сколько событий вместила Ваша жизнь – и радостных, и драматических, и даже трагических, и как Вы всё это достойно выдержали – это только восхищаться можно. Началось всё с того, что Вы родились 2 апреля 1941 года, а через два с половиной месяца началась война, а еще через два года Вы уже стали узницей фашистского концлагеря, вместе с мамой Вы туда попали. А кто мама была по профессии?

– Моя мама работала в пищевой отрасли. В довоенные времена она окончила техникум и работала заведующей хлебопекарней в Дорогобуже.

– Ее, я знаю, убило молнией.

– Да. Отец, кстати, тоже работал на этом же предприятии в должности механика, оборудованием занимался. Он пропал без вести. Я родилась в городе Дорогобуже Смоленской области, но, к сожалению, жить мне там не пришлось.

– О концлагере, конечно, Вы вряд ли что­то можете помнить, если только по рассказам.

– Конечно, по рассказам, но хочу отметить такой момент: почему­то с возрастом что­то вспоминается, может быть, оно сконцентрировалось где­то там в мозгах, я не знаю, но я смутно, конечно, но помню, что было очень плохо, и был большой страх, и этот громкий лай собак. И еще такой момент – самолеты. Когда они издавали такой гудящий звук, значит, летит самолет, груженый бомбами, а когда он возвращается, у него совершенно другой звук, более легкий, не надрывный. Всё же война запомнилась, она не могла не запечатлеться в детской памяти. Многие прошли это.

– Вам повезло, что вас не отправили дальше Белоруссии.

– Да, и мы остались живы, а маму в 1946 году убило грозой.

– Вам было всего пять лет.

– Да, я это всё прекрасно помню. Помню мое возвращение в Смоленск. Эта картинка и сейчас стоит перед глазами. Я помню, как меня тетя, которой было семнадцать лет, везла из Минска, как мы приехали в Смоленск, а дальше в деревню к другой тете, которая была постарше. Тогда же детей не бросали, как бы трудно не было. И моя тетя, которая меня воспитывала, сказала: «А, привезли девку, пущай растёть». Это была деревня Малое Червоново. Было два Червонова – Большое и Малое. И в Малом Червонове проживала эта моя тетя. За полгода до этого у нее умер сын, и вдруг привезли девчонку – меня, и она не отказала, приняла, она была совершенно неграмотная, могла только крестик ставить.

– Галина Ивановна, а правда, что Вы узнали о том, что были в концлагере, только в сорок лет?

– Да. А знаете, почему? В ту пору нельзя же было говорить. А в деревне все настолько были забиты, Сергей Витальевич. Я помню всё время этот тетин жест – палец, прижатый к губам. Мы же, дети, могли и поболтать о чем­то, она сразу – палец к губам – тишина! Я уже тогда боялась…

– Вы сказали, что только в сорок лет узнали… Михаил Григорьевич Бадаев, первый председатель организации малолетних узников, вот что пишет на эту тему: «Надо было искать средства к существованию, трудом доказывать свою невиновность перед Родиной. Бывало, даже парни обходили стороной девчат, побывавших в лагерях. Некоторые из них, не выдержав унижения, кончали жизнь самоубийством. А сколько из­за этого было искалечено жизней и оборвано несбывшихся чаяний. Поэтому кто мог – всячески скрывал свое прошлое». А от Вас скрывали Ваши родственники…

– Тетя, да. А иначе никак. Знаете, поступить в учебное заведение было практически невозможно, если станет известно, что был в плену, или в лагере, или в оккупации, поэтому все скрывали.

– Это всё  к портрету «доброй советской власти». Галина Ивановна, когда встречаемся с ветеранами, то говорим в  основном о Великой Отечественной войне, о целине, а потом как­то сразу – полет в космос. Но ведь между этими событиями была целая эпоха – конец 40­х, пятидесятые годы – которая у нас в учебниках называется «восстановление народного хозяйства». Это же тоже страшное время – сколько трагедий, горя, лишений, и Вы же всё это…

– …всё испытали. Я помню, в свои пять­шесть лет уже помогала тете в колхозе жать рожь, и у меня до сих пор осталась отметина от серпа. Тогда были тяжелые, голодные годы, мы ходили по полю и собирали, извините, тошнотики – это картофель, который перезимовал под снегом, и его мы собирали. Такая вкуснятина была! Потому что средств к существованию в ту пору не было. 46­й, 47­й, 48­й годы – ну ничего нет, а хлеба давали на трудодни. А что это значит? Тетя моя ходила на работу, ей палочку в графике ставили, то есть день отработала, а потом, в конце осени, давали на это рожь и что­то еще.

– А до осени живи как хочешь?

– Да, Вы знаете, грешно, конечно, говорить об этом, но мы, дети, бывало, специально бегали туда, где была молотилка. Особенно запомнилось мне льняное семя. Мы надевали специально галоши… нет, из резины паяли такие типа галош, они широкие были, и мы топ­топ ножками, и туда насыпалось семя, и с этим мы шли домой, и не дай же Бог, если кто­то увидит, тогда тебя же сразу, точнее родителей, загребут… Сталинские времена… Это было ужасно. Мы не могли дождаться то время, когда рожь отцветет, и мы – дети же пронырливые – бегали в эту рожь, эти колоски срывали, расшелушивали и ели. Нам казалось, что лучше еды нет.

Но хочу и другое отметить: как бы трудно не было, но люди настолько добрые были! Никогда не забуду, вечерами, бывало, устраивали посиделки, особенно зимой, в святочные дни… Собирались по очереди в каждой хате, а все дети залезали на печку и ждали, когда к чугунку прилепят картофелины… Картошку резали пластами и к чугунку прилепляли, как это было вкусно! И никогда я не забуду – женщины всегда работали и пели. Всё было с песней. Потом я закончила в Червонове четыре класса школы, и моя тетя переехала к другой тете в Духовщину, и там я училась в  5–7 классах. Мы ездили в колхоз, помогали лен убирать, вязать. А Вы знаете, как его плохо вязать? Он же колючий. Собираешь сноп, потом его надо закрутить, чтобы он не развалился, и аккуратно поставить. Руки у нас у всех были исколоты.

– Всё на женщинах да на детях…

– Женщины всё, женщины! Если в деревне двое­трое мужчин было, то это хорошо. А женщины молодые порой ругались друг с другом из­за этого мужика…

– В школе чем писали, на чём писали?

– Тетрадей, естественно, не было. 48­й год. Помню, учительница дала нам карандаши и газеты, а в газетах пробелы есть и отступы от текста, и вот на этих местах писали… А потом вдруг откуда­то наша учительница раздобыла тетради в косую линейку, но это было уже позже.

– А ручки какие были?

– Перо Рондо. Слышали про такое?

– Нет.

– Этим пером с нажимом надо было писать. Нас учили правописанию.

– Правописание еще и у нас было.

– У меня красивый почерк, кстати, так и остался. А сейчас смотрю на правнуков – о Боже! Так что через всё мы прошли. Но учились, учились, и в табеле были хорошие оценки – четверки, пятерки. Даже были такие периоды, что и отличницей я была.

– А когда жизнь стала более­менее налаживаться?

– Я помню, когда мы переехали в Духовщину, я училась в пятом, шестом, седьмом классах, уже хлеб появился, и я могла съесть целую буханку. Но очень маленькая зарплата была у тети, у которой я воспитывалась. Она устроилась на работу в колхоз соседний за три километра, работала прорабом на стройке. Знаете, как распределяли деньги? Вот она получит зарплату – это меньше шестидесяти рублей – и так распределяет: на рынке кусочек масла сто граммов, триста граммов мяса с косточкой, и всё это на неделю. И хлеб. И если вдруг перепадало белого хлеба достать, то это было счастье. Мы не знали, что такое хлеб с маслом, так, чуть­чуть. Вот так мы кушали, очень скромно. Я никогда не питалась вдоволь. Не с чего было!

– Галина Ивановна, а Вы кем мечтали в детстве быть?

– Я мечтала поесть побольше. У меня была единственная мысль – добыть где­то еды. Господи, может, я неправильно говорю? Закончила я 7 классов, и моя тетя говорит: «Надо ее отдать учиться туда, где можно было бы поесть потом», а рядом жил мужчина, который работал на молокозаводе технологом. Тетя прочитала в газете, что в Смоленске в строительном техникуме учат на технологов, и туда меня направили. Сдала все экзамены, поступила, а оказалось, что эта специальность – «технология изготовления силикатного кирпича» (смеется). Ну перепутала тетя, прочитала – технология, а что технология силикатного кирпича – не дочитала. Там я проучилась полгода, и вдруг у нас в техникуме решили открыть новое отделение «Технология производства молока и молочной продукции». Вот что это?

– Судьба.

– И не я сама, а меня преподаватели, видя, что девочка не имеет ничего – ни одежды нормальной, ни денег, – решили меня перевести. Так я стала технологом молочной промышленности. Окончила я техникум в 1960 году.

– Галина Ивановна, Ваш послужной список впечатляет: экономист на молокозаводе в Духовщине, там же на хлебокомбинате – сначала  бухгалтером и потом директором, председатель Руднянского райпо, Смоленская атомная станция – замначальника отдела рабочего снабжения, директор объединения магазинов управления торговли облисполкома, Госторгинспекция, сейчас – общество защиты прав потребителей. Должности, которые я перечислил, предполагают очень хорошие организаторские способности. Откуда они? Или это просто жизнь заставляла?

– Наверное, любовь к жизни. Любовь. Это применимо ко всему: любовь к работе, к семье, к людям. В моей жизни встречались только хорошие люди. Может быть, я просто не замечала плохих? Но как­то так получилось, что только хорошие люди. Может быть, это способствовало?

– Когда Вы работали в облисполкоме, в управлении торговли, Вас можно было назвать «грозой» всех директоров магазинов?

– Что значит «гроза»? «Гроза» – это когда человека не любят, поверьте. «Гроза» – это нехорошо, на мой взгляд. Я понимала людей, но требовала, чтобы всё было так, как должно быть. В управлении торговли я занималась распределением фондов. Это было что­то с чем­то.

– Кому сколько дать.

– Да, кому что дать. А недостаток был всегда. Я вот думаю сейчас – столько всего тогда производили, а почему не хватало, я не знаю. Поэтому мне приходилось крутиться. Хотелось и одному помочь, и другому. Фонды были на всё – и на крупу, и на муку, и на сахар, и на мясопродукты. О деликатесах там и речи не шло.

– Но Вы тем не менее были уже уважаемым человеком. Как у Аркадия Райкина, помните: «Ты меня уважаешь, я тебя уважаю, мы с тобой уважаемые люди, потому что на дефиците сидим». Так что Ваша мечта воплотилась в том смысле, что Вы уже не испытывали дефицита на этих должностях. Я не в упрек говорю…

– Вы хотите сказать, что у работников торговли было всё? Не совсем так, поверьте. Как говорят, сапожник без сапог – было и такое. Если бы было по­другому, я бы дальше не пошла никуда, просто мне было достаточно того, что я имею. У меня двое детей было, муж, он, правда, неплохо зарабатывал, в строительстве работал, но мы не могли себе позволить, чтобы на столе стояла икра, например. Мы ели обычную пищу, как и все, – хлеб, картошку.

– Галина Ивановна, сейчас Вы работаете в обществе защиты прав потребителей «Фемида». На одном из федеральных каналов есть такая передача «Знак качества». Я когда ее смотрю, понимаю, что сегодня ничего ни есть, ни пить нельзя, потому что настолько снизилось качество, ушли ГОСТы. Какой совет Вы дадите? Что делать, покупать­то всё равно надо?

– Сергей Витальевич, я очень сожалею о том, что сейчас отсутствуют ГОСТы, и в основном продукция вырабатывается по техническим условиям (ТУ). И хотя техусловия не подразумевают снижение качества, но каждый изготовитель пытается удешевить свою продукцию и использует для этого те добавки, которые нам не хотелось бы видеть в своем рационе. Мне хотелось бы, чтобы контроль был как раньше, в советские времена, за деятельностью изготовителя. Может быть, я сейчас скажу не очень правильные слова, но я их всё равно хочу сказать. Вот я работала в Госторгинспекции… Слово Госторгинспекция для продавцов –
это было что­то страшное – едет Госторгинспекция! Мы приезжали, не предупреждая, то есть мы именно контролировали то, что есть на самом деле. Сейчас контроль осуществляется так: ты должен дать заявку в прокуратуру, что ты приедешь, и проверяемому сообщить об этом за три дня до проверки. Это что – проверка?

– Профанация.

– Даже при этом умудряются наши изготовители предъявлять ту продукцию, которую забраковать можно в любой момент. Даже при этих условиях! Я считаю, чтобы сохранить здоровье нашего населения, нужно контролировать жестче. Это не контроль. Вы знаете, еще много людей, которые не знают, что такое ГОСТ, ТУ, человек видит – продукция дешевле, а что там… Он не может позволить себе дорогостоящую продукцию, берет подешевле, а изготовитель уже заранее ввел туда такой ингредиент, который только во вред. Я в «Фемиде» являюсь экспертом, с 2005 года там работаю, как на пенсию ушла. Люди приносят на экспертизу очень много товаров – обувь, одежду, бытовую технику и др. Еще не было такого случая, чтобы мы не забраковали, насколько я помню.

– Печально.

– Я была председателем оценочной комиссии по качеству продовольственных товаров и со многими изготовителями на Смоленщине знакома, на многих предприятиях была. Есть добросовестные изготовители, но их очень мало, хотелось бы, не знаю, каким образом, но как­то отмечать их. Со своей стороны мы их отмечаем – грамоты даем, дипломы.

– Галина Ивановна, давайте вернемся к городской организации бывших малолетних узников. В Советском Союзе Альберт Лиханов, знаменитый советский писатель, в 1988 году организовал Всесоюзную организацию малолетних узников. В 89­м году, насколько я знаю, она организовалась в Смоленской области. Кстати, в том Советском Союзе, который был до перестройки, никто ведь и не думал о создании такой организации, наоборот, скрывать люди вынуждены были этот факт своей биографии. Хорошо бы это помнить тем, кто ностальгирует по советским временам. Ваша организация – кто эти люди? Сколько их?

– Если говорить в целом по области, то у нас около 2300 человек, это очень мало. А в Смоленске у нас 411 человек было на 1 января.

– А в 2016 году было 5000 еще…

– По области уходит в мир иной где­то около 500 человек в год, у нас – 80 человек за прошлый год ушло. Через 3­4 года нашей категории населения уже практически не будет. Но организация есть, и мы что­то делаем. Конечно, пандемия внесла свои коррективы в нашу работу, и очень большие, потому что до сего времени мы постоянно встречались с детьми в школах, мы проводили уроки мужества, и не только в школах. Лично я была в нескольких детских садах, и знаете, как там дети к нам относятся? Я никогда не забуду, как эти дети просили – расскажите, расскажите! Господи, хотя бы эта пандемия ушла, чтобы мы могли общаться. Ведь патриотическое воспитание молодежи на современном этапе – это очень важно.

– Чтобы память не ушла…

– Конечно! Сейчас появились такие деятели, которые стараются переписать нашу историю, нужно противостоять им. У нас есть кому.

– Галина Ивановна, спасибо Вам большое.
Я хочу пожелать Вам крепкого здоровья и еще долгих­долгих лет жизни – активной, подчеркиваю, жизни. Будьте здоровы, будьте счастливы.

– Спасибо, Сергей Витальевич. Я хочу пожелать всем жителям Смоленщины прежде всего семейного благополучия, и чтобы ты уходил на работу с радостью и так же, с радостью, возвращался домой. А нашим всем бывшим малолетним узникам дай Бог здоровья и долгих лет жизни. А я со своей стороны, как председатель городского отделения, приложу все усилия, чтобы им помочь.

– Спасибо большое.

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».