«Не могу водить машину, всё забываю»

Россияне описали последствия коронавируса.

Россию накрыла новая волна – волна постковида. По экспертным оценкам, в реабилитации после перенесенной коронавирусной инфекции нуждаются до 70% переболевших. Пока ни Россия, ни другие страны мира не готовы к новой нагрузке на системы здравоохранения и бюджеты, в связи с чем люди вынуждены решать свои проблемы самостоятельно.

Шлейф постковидных осложнений длится многие месяцы и выливается в круглые суммы. Некоторым приходится делать выбор между тратами на еду, врачей или лекарства.

Постковид – это надолго

По оценке главного реабилитолога МЗ РФ Галины Ивановой, постковид затрагивает не только тех, кто болел в тяжелой или среднетяжелой форме: растет количество пациентов, которые начинают жаловаться на нарушения различных функций даже после легкого течения COVID­19. У каждого второго после COVID­19 развивается мышечная слабость, а 21% даже после выписки из больниц продолжают нуждаться в кислородной поддержке. Председатель правления Московского городского научного общества терапевтов, профессор Павел Воробьев считает, что у перенесших легкую форму коронавирусной инфекции постковид развивается даже чаще: «С другой стороны, и болеют люди чаще в легкой форме, так что это не показатель».

По данным Ханны Дэвис из Медицинского колледжа Лондона, опрос более полутора тысяч пациентов с лонгковидом показал, что они сталкиваются примерно с 205 (!) симптомами постковидных осложнений. При этом 91,6% лечились дома. 18% больных лихорадило после «выздоровления» в течение 3 месяцев. 28% утратили краткосрочную или даже долгосрочную память. Сама Ханна Дэвис всё это переживает на себе, поэтому пишет себе записки и расклеивает их по квартире, так как напрочь забывает о том, что она делала 5 минут назад. Она сожгла кучу кастрюль, так как забывала, что начала готовить еду. Она забывает даже о том, «как сесть в автобус». И ей 32 года! Только у 4% пациентов болезнь имеет четко выраженную цикличность: периоды обострения сменяются периодами абсолютной ремиссии, после которой больного вновь «сбивает с ног» лонгковид. Но наиболее раздражающим, опустошающим и доводящим больных до отчаяния оказался симптом «тумана в голове», который пациенты описывают как дикую путаницу сознания, не позволяющую ни мыслить логически, ни совершать какие­либо целенаправленные действия. Такие больные не могут водить машину, и большая часть из них потеряла работу. У 20% больных обострились аллергические реакции, которые были и ранее, но теперь они не купируются привычными антигистаминными препаратами. Появились новые аллергические реакции, которых ранее не было. Часть пациентов потеряла зрение и слух. Полностью. Многие потеряли всякое влечение к противоположному полу. Любые стрессовые ситуации, а также обычные физические нагрузки, даже во время секса, или начало менструации – всё вызывает немедленное обострение лонгковида, с усилением старых симптомов и появлением новых! 87% пациентов жалуются на постоянные головные боли.

Постковидный синдром стал официальной патологией – в конце прошлого года этот диагноз включен в новую редакцию Международного классификатора болезней (МКБ10). Главные симптомы – выраженная слабость, бессонница, потеря обоняния и осязания, головная боль, психические нарушения, расстройства памяти и когнитивных функций, диарея, выпадение волос… Нередко люди сталкиваются с этими симптомами через недели или даже месяцы после перенесенной инфекции. Длятся они также довольно долго: у некоторых, переболевших в самом начале пандемии, не закончились до сих пор. Постковид постепенно подтачивает здоровье, и его последствия пока никому толком не ясны. К тому же ни одна страна в мире не знает, как решить эту проблему комплексно. В России пациенты, столкнувшиеся с постковидом, фактически предоставлены самим себе.

«Работаю на таблетки»

Ирина Завальнева из Санкт­Петербурга рассказывает, что из­за постковида ее доходы резко упали, и теперь приходится выбирать: «Или пить таблетки вслепую, или сдавать анализы, или купить продукты подороже и покачественнее. Я болела в октябре, а в декабре поняла, что само всё не пройдет и надо что­то делать. Месяца за три, очень экономно распределяя ресурсы, потратила 15 тысяч рублей. Если бы могла, потратила бы гораздо больше. В поликлинике мои жалобы воспринимаются как нытье. Настаивать на анализах, исследованиях, направлениях, доказывать что­то просто нет сил. У нас бесплатная медицина не жалует слабых духом. В платной посочувствуют и выслушают, но денег нет. Вот доем коробку витаминов, подзаработаю и нормально по врачам похожу».

Москвичка Татьяна, которая пытается справиться с постковидом уже 11 месяцев, потеряла счет тратам. Психолог Марина чувствует себя настолько плохо, что была вынуждена сократить практику: ей самой нужна помощь. Лечится в основном добавками и витаминами, на которые тратит по 5 тысяч ежемесячно. Большее уже не по карману.

Платные клиники к наплыву готовы

Те, кому доходы позволяют, идут в частные клиники. Евгений Штиль всего за пару месяцев потратил на избавление от последствий COVID­19 уже 250 тысяч рублей – на это ушла вся годовая премия в 180 тысяч плюс пришлось взять в долг.

Жители регионов чаще жалуются, что платить должны практически за всё. Если в Москве хотя бы есть возможность сдать бесплатно ПЦР, то во многих уголках страны ее просто нет. И бесплатные лекарства остаются недостижимой мечтой. Во многих регионах бесплатно не лечат, если нет положительного ПЦР (а его никто не берет). «А в Самаре даже при положительном ПЦР всё платно. Болела дважды, ничего не давали», – рассказывает Оксана.

Наталья Финогеева из Новокузнецка говорит, что в их «колхозе» найти нормального врача – большая удача, а о приеме по ОМС и речи нет: «У нас некоторых докторов бесплатных вообще нет, невролог платно, эндокринолог тоже. Анализы почти все платно. Жду зарплату, если доживу, пойду проверять сосуды ног на тромбы, ноги болят. В бесплатной клинике вряд ли мне помогут, у нас не врач, а фельдшер на приеме».

Тем же, у кого с деньгами совсем туго, приходится лечиться буквально корой дуба. «Соседи на даче, которые живут в деревне, от постковида собирали зверобой, чтобы заваривать и пить вместо антидепрессантов, – говорит Ирина Завальнева. – Они вообще потратились только на аспирин и парацетамол. Остальное сами собирали и заготавливали. В постковидном состоянии у них была жесть. И помочь нечем. В деревне большинство вот так и живут».

Что делать?

Как рассказывает доктор Павел Воробьев, в государственном секторе никаких программ по ведению постковида сегодня просто не существует: «Люди мыкаются по разным врачам. Им никто не ставит диагноз, который официально признан ВОЗ. Чаще всего их отправляют к психиатру и психоневрологу, хотя совершенно очевидны неврологическая и соматическая составляющие заболевания. Мы с обществом терапевтов разработали эффективные схемы лечения –
80% пациентов чувствуют улучшение».

Некоторые частные клиники уже разработали локальные программы по лечению постковида. Как рассказывает Юрий Щербатых из Воронежа, стоимость реабилитационных программ в его городе колеблется от 12 до 27 тысяч рублей за 2–3 недели реабилитационных процедур. Их число в разных медцентрах колеблется от 15 до 30. Наиболее дорогие являются и самыми эффективными – например, сеанс гипербарической оксигенации стоит около 1 тысячи рублей в Воронеже. В Москве, конечно, всё дороже.

«Государство должно заниматься этим вопросом, вести исследования, финансировать разработки. Больных очень много», – говорит Воробьев.

Недавно замминистра здравоохранения Евгений Камкин заявил, что реабилитация после COVID­19 должна быть доступна уже в поликлиниках. И скоро будет выпущен приказ, предусматривающий закупки специального оборудования для этих целей, что позволит начать создавать амбулаторные отделения реабилитации уже во втором квартале 2021 года.

Пока же проблема наблюдения пациентов с постковидом не решена во всем мире. Недавно на конференции Всемирной организации здравоохранения иммунолог из Королевского колледжа Лондона доктор Даниэл Альтман рассказал, что в мире с постковидом столкнулись не менее 10 миллионов человек. Он считает, что необходимо во всех странах открывать специализированные постковидные клиники, готовить врачей и медсестер к борьбе с лонгковидом. Возможно, такие клиники появятся и у нас. В Москве уже анонсировали открытие первого постковидного терапевтического стационара. Но в целом пациенты видят лишь то, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Екатерина Пичугина