«Этот кризис всерьез и надолго»

В 2022 году российская экономика оказалась на краю пропасти, столкнувшись с невиданными санкционными шоками. Своим видением сложившейся в отечественной экономике ситуации поделились ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников, главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев и финансовый аналитик, кандидат экономических наук Михаил Беляев.

– Как можно охарактеризовать состояние отечественной экономики по итогам 2022 года: у нас спад, рецессия, полноценный кризис или что­то еще?

Никита Масленников: По всем макростатистическим признакам у нас полномасштабный кризис, а не рецессия. Мы это видим по спаду ВВП (который продолжается уже более двух кварталов), реальных заработных плат и доходов населения, по очень высокой для России годовой инфляции.

Причем это кризис с ярко выраженной структурной составляющей, в этом его принципиальная особенность. То есть в данном случае циклические факторы накладываются на структурные (кризис самой экономической модели с преобладанием госсектора и крупных добывающих отраслей­монополистов, а также высокой зависимостью от поставок импортных технологий и запчастей), которые явно доминируют и полностью определяют ситуацию. В этих условиях экономика, адаптируясь к новой санкционной реальности, пытается трансформироваться именно глубинно.

Игорь Николаев: В России самый настоящий кризис, который углубляется, а не затухает. Тяжесть его последствий отчасти перенеслась на 2023 год, поскольку самые суровые санкционные ограничения, в первую очередь эмбарго на морские поставки нефти из РФ, вступили в силу только сейчас.

По оценке ЦБ, отечественная экономика проходит период адаптации, причем частично этот процесс близок к завершению: предприятия перестраивают свои логистические цепочки, ищут новых поставщиков. Однако я не соглашусь с такой оценкой. Структура нашей экономики экспортно­сырьевая, а значит, именно санкции, связанные с торговлей и поставками на мировой рынок энергоносителей, будут для нас самыми болезненными. Говорить о том, адаптировалась ли наша экономика к шокам 2022 года или нет, сейчас преждевременно.

Михаил Беляев: Экономика переживает адаптационный период, который сопровождается замедлением темпов роста вплоть до отрицательных значений. Санкции вынуждают ее, помимо укрепления внутреннего производства, одновременно переориентировать экспортные потоки и заниматься импортозамещением. Поэтому я бы воздержался от определения «рецессия» и тем более «кризис».

Идет подготовка своего рода производственного фундамента для последующего развития. К сожалению, этот процесс тормозится предпринимательской инертностью бизнес­структур. Они привыкли действовать в определенных рыночных условиях и не готовы меняться, адаптироваться к новой обстановке. Государство оказывает им помощь, но оно не может, да и не должно брать на себя ответственность за реализацию адаптационных мер. В рыночной (в отличие от плановой) экономике это функция предпринимателей.

– Какие основные болевые точки в нынешнем состоянии российской экономики вы бы выделили? Какие отрасли испытывают наибольшие проблемы, а какие – наименьшие?

Игорь Николаев: Начнем с хорошего. У нас за январь–октябрь прирост продукции в сельском хозяйстве составил по сравнению с соответствующим периодом прошлого года 5%. Так что аграрный сектор – явный лидер роста, во многом по той причине, что он выведен из­под санкций, а значит, обладает важным конкурентным преимуществом.

Для сравнения, самая провальная отрасль в 2022 году – это розничная торговля. За период с января по октябрь спад здесь составил около 6%, а по итогам года дойдет и до 7–8%. Это значит, что потребительский спрос в России небольшой, а именно он является традиционным драйвером роста ВВП. И получается, что его нельзя будет задействовать в восстановлении экономики от шоков 2022 года.

Что касается транспорта, его грузооборот сильно не просел, уйдя в минус в октябре­ноябре на 2%. Многим бизнесам потребовалось перестраивать логистику, прибегая к услугам транспортных компаний.

Никита Масленников: Болевых точек много. Во­первых, слабый спрос, и потребительский, и инвестиционный (меры компаний по увеличению своего капитала), хотя в Минэкономразвития уверены, что последний будет чуть выше нуля по итогам года. Пусть так, но для устойчивого развития экономики этого мало.

Во­вторых, даже в долгосрочной перспективе рост ВВП не превысит 1,5%. То есть потенциал очень небольшой.

В­третьих, недостаточная комфортность условий ведения частного бизнеса и недостаточная эффективность господдержки предпринимателей, которые лишены возможности вкладываться в экономику.

В­четвертых, продолжающийся перезапуск логистических, производственных и финансовых цепочек, перенаправление экспортно­импортных потоков. По официальным данным за октябрь­ноябрь, и профицит счета текущих операций, и профицит внешнеторгового баланса находились на нисходящей траектории.

В­пятых, у нас по­прежнему падают реальные располагаемые доходы и заработные платы населения. Если смотреть в отраслевом разрезе, то наибольшие проблемы у тех, кто завязан на внешнеэкономические потоки: автопром, авиапром, отчасти нефтегазовый комплекс. Наименьшие у локального производства, ориентированного на внутренний рынок: агробизнес, стройкомплекс и всё, что связано с инфраструктурными проектами.

Михаил Беляев: Основная болевая точка – инертность предпринимательских структур. В сложном положении оказались отрасли, ориентированные на экспорт. Привыкшие к тепличным условиям, они крайне медленно перестраивают свои торговые потоки, не говоря уже о том, чтобы изменить товарную номенклатуру, повысить эффективность производственных процессов, а также управленческих решений – вплоть до отказа от выплаты дивидендов. Туго приходится малым предприятиям сферы услуг: их количество в ряде случаев явно превышает реальные потребности локальных рынков.

Также назрела необходимость пересмотра денежно­кредитной политики ЦБ: ее излишняя жесткость (ради сдерживания инфляции) не позволяет бизнесам кредитоваться и развиваться. Тем более что потребительская инфляция в России обусловлена не денежными факторами, а эгоистичными действиями торговых предприятий, которые используют любые предлоги для повышения цен.

– Что происходит с реальными доходами и уровнем жизни россиян?

Никита Масленников: Потребители перешли на режим экономии, стремясь больше сберегать, чем тратить. Пока реальные располагаемые доходы населения идут четко по нисходящему треку, их показатели в годовом выражении будут в отрицательной зоне, составив примерно минус 1,7%. А реальные зарплаты минус 1,5%. Самый оптимистический прогноз на 2023 год – выход в ноль по обоим показателям.

Поскольку в России нарастает дефицит рабочей силы, его надо чем­то компенсировать. Традиционно это происходит за счет социальных трансфертов и повышения заработных плат. Однако существует одна глобальная «засада», связанная с необходимостью серьезного увеличения замещающих инвестиций из­за ускоренной амортизации основного капитала компаний.

Перед бизнесами возникает дилемма: либо инвестировать в себя любимых, поддерживая производство, либо сохранять текущий уровень заработных плат персонала. На то и другое средств не хватит. Думаю, они выберут первый вариант, что несколько ухудшит динамику социальных показателей.

Игорь Николаев: Реальные располагаемые доходы населения по итогам 2022 года снизятся примерно на 2%. Напомню, негативная динамика наблюдается с 2014­го, так что нынешний год оптимизма не добавил. Примечательно, что это происходит на фоне достаточно внушительной государственной поддержки – прежде всего индексации пенсий, МРОТ и прожиточного минимума на 10% с 1 июня. Что касается 2023 года, то, по официальному прогнозу Минэкономразвития, в стране ожидается рост показателя на 1,6%. Однако я предвижу снижение минимум на 3%, поскольку российская экономика будет находиться в углубляющемся кризисе.

Михаил Беляев: Реальные располагаемые доходы в 3­м квартале упали на 3,4% по сравнению с 0,8% во втором. Причины хрестоматийные – застой в росте заработной платы и инфляция, которая остается высокой. По последним данным соцопросов, только треть предпринимателей повысили заработные платы своих сотрудников, а инфляция, по оценкам, составит по итогам текущего года 12%.

– Ваш прогноз на 2023 год: что ждет отечественную экономику? Станет ли обычным людям жить легче или, наоборот, тяжелее?

Михаил Беляев: Минэкономразвития прогнозирует рост ВВП на 1,6% в 2023 году. Однако конец года не дает оснований для реализации этого сценария. Во­первых, трудно рассчитывать на радикальное снижение инфляции, а во­вторых, нет признаков готовности предпринимателей повышать заработные платы работников.

Никита Масленников: 2023 год будет тяжелее предыдущего, кризис не закончится. Россия очень сильно зависит от событий в глобальной экономике, от реализации заложенных в ней рисков.

Возможны два основных сценария. Базовый предполагает, что в краткосрочной рецессии окажутся несколько крупнейших экономик – США, Евросоюз, Великобритания, наконец Китай, у которого сейчас весьма невнятная макродинамика, лишь около 4%. В этом случае отечественный ВВП упадет на 2,5–3% из­за неминуемого резкого ослабления внешнего спроса на наше сырье и другие экспортные товары.

Если же кризис охватит весь мир, как в 2008–2009 годах, России не избежать спада в 5–6%. Ситуация осложняется тем, что в 2023 году нам нужно будет интенсивно заниматься структурной трансформацией экономики. А это гораздо более сложное дело, чем текущая адаптация к санкционной реальности: оно требует большей системности в господдержке населения и бизнеса.

Впрочем, люди не живут пустыми надеждами, прекрасно понимая: этот кризис всерьез и надолго, дальше будет только сложнее. А значит, надо внутренне мобилизоваться, иного выхода нет.

Согласно последним опросам, 46% россиян надеются на номинальный рост заработной платы, примерно пятая часть – на улучшение жизни в целом. Какие­то позитивные, но кратковременные подвижки в социальной сфере могут произойти в первой половине года. Инфляция снизится, надо будет покрывать дефицит рабочей силы.

Игорь Николаев: Когда реальные располагаемые доходы людей снижаются, их жизнь точно не становится лучше и легче. Впрочем, обвального падения доходов в 2023 году не произойдет. Но процента на три наверняка. Что касается экономики в целом, она, разумеется, не умрет, останется на плаву. Ситуация будет выглядеть так: жить­то можно, да развиваться, прогрессировать трудно.

Георгий Степанов, Наталия Трушина