«Важно не потерять свою индивидуальность»

Тринадцать лет назад в Смоленске появилась музыкальная группа «Гинденбург-­Блюз». Ребята пробовали играть в разных музыкальных жанрах, но в итоге решили «двигаться» в направлении рок­-н-­ролла и блюза. Со временем участники группы менялись, но выбранный курс остался неизменным. Вокалист и гитарист группы Евгений Лукьянов – сегодня гость «СН».

– Евгений, откуда название «Гинденбург-­Блюз»?

– Я фанат «Led Zeppelin», а название этой группы в переводе – «дирижабль». И у них на обложке первого альбома было  изображено крушение дирижабля «Гинденбург», который был назван в честь президента Германии Пауля фон Гинденбурга. Но к самому Гинденбургу, как и к нацистской Германии, дирижабль никакого отношения не имеет. Это самый большой дирижабль, который когда-­либо был создан в мире, он очень красивый. И он взорвался при загадочных обстоятельствах. Поскольку мы начали играть блюз и рок-­н-­ролл, я решил совместить название дирижабля со словом «блюз». Но проблема названия в том, что для русского языка это слово оказалось сложным при произношении, и мало кто может его правильно выговорить, большинство заменяет вторую букву «н» в слове «Гинденбург» на букву «р». Поэтому иногда для упрощения мы называем себя «Gin-­Blues», сокращая «Gindenburg-­Blues».

– Расскажите о сегодняшнем составе группы.

– Я играю на гитаре и пою. На бас-­гитаре играет Дмитрий Казаков. Он один из немногих в Смоленске играет на этом инструменте. На барабанах у нас Владимир Долгоруков. Он тоже играет в нескольких группах, потому что в нашем городе музыкальных групп намного больше, чем барабанщиков. Иногда к нам присоединяется гармошечник Андрей Родин, но это происходит нечасто. Всякий раз, когда мы пробовали привлечь в группу кого­то четвертого, сталкивались с проблемами. Всё получается слишком сумбурно, втроем играть намного проще.

Сейчас мы стабильно выступаем в барах с коммерческой программой, исполняем кавер­-версии. Но мы стараемся не брать песни популярных исполнителей, которые у всех на слуху, таких как «Сектор газа», Виктор Цой, «Король и Шут». Мы играем малоизвестные композиции, но при этом качественные. Например, песни группы «Зоопарк», что­-то из репертуара смоленских музыкантов 90-­х годов («Кашпер и его Друзья», «Гардарика»). В кавер-­программы мы всегда стараемся вставлять свои песни, чтобы нас не называли каверщиками. Для нас важно сохранить хоть что-­то свое и не потерять свою индивидуальность.

Мы не зависим ни от какого концертного агентства, потому что у нас есть своя аппаратура. Если мы отправляемся на концерт, то просто загружаем всё необходимое в машину и едем.

– Чем Вас привлекли жанры рок­-н-­рол и блюз?

– Я вырос на музыке «The Beatles», потому что в детстве у меня не было магнитофона, как и у большинства. Вместо этого у меня был отцовский виниловый проигрыватель, и я слушал не кассеты, а пластинки. И больше всего мне нравились «The Beatles», «The Rolling Stones», а они как раз исполняли рок-­н-­рол, ритм-­н-­блюз. А поскольку я слушал эту музыку в детстве и юности, она сформировала мой вкус. Еще я фанат группы «Зоопарк», которая тоже играет в этих жанрах. Позднее я слушал разные жанры: хеви-­металл, хард­-рок, но рок­-н­рольно­-блюзовая составляющая остается для меня самой главной. Рок­-н-­рол проще и задорней играть, и он больше подходит для баров, чем панк­-рок или хеви-­металл.

– Евгений, тексты и музыку пишете только Вы? Как создаются музыкальные произведения?

– Сочиняем всей командой. Я могу принести текст, но участники группы могут его править, добавлять что-­то свое. Я очень ценю коллективное творчество. Когда я сочиняю один, с одной стороны, получается так, как мне хочется, но, с другой стороны, получается не так забавно, как при сочинении целым коллективом. Поэтому когда музыканты предлагают мне свои варианты, я с радостью их рассматриваю и чаще всего принимаю. Им интереснее играть, если они сами что-­то предложили, а мне интереснее играть, потому что музыка стала разнообразней. И благодаря сплочению рождается что­то стоящее. Я никогда не настаивал на том, чтобы музыканты полностью играли, как я хочу, – неправильно так руководить.

В первый альбом, который мы записали, вошел опыт, накопленный в студенческие годы. А над вторым альбомом пришлось начинать работу с нуля. Мы записывали импровизации и слушали, что из этого получилось.

В любой группе развитие не бывает стабильным, иногда бывают конфликты, кто­-то уходит, кто-­то приходит, возвращается. Часто сложно найти общий язык по материалу и содержанию, то есть кому-­то может что­-то не нравиться. Бывает, встречается музыкант, который играет с особенностями, не характерными для нашей музыки. Тогда приходится решать этот вопрос.

За годы существования группы менялась ситуация в стране и мире в целом, развились интернет­-технологии, которые, на мой взгляд, не только дали возможность для самовыражения, но и погубили в музыке что-­то хорошее, потому что современная музыка порой бывает очень странной.

Сейчас из-­за пандемии стал популярен онлайн-­формат. Мне кажется, это не очень хорошо сочетается с живым звуком, но при этом я понимаю, что это веяние времени. И возникает вопрос, хватает ли нашей группе гибкости, для того чтобы подстроиться под изменения? Сложно сказать. Мы стараемся быть «на волне», но это нелегко.

– Что Вас вдохновляет на творчество?

– Блюзы появляются, когда у меня очень плохое настроение, а это в последнее время бывает нередко и связано с тем, что в стране и в мире, в музыке и в работе часто бывают мрачные страницы. Рок-­н-­рол – это позитивная энергия, поэтому он рождается при хорошем настроении.

– То есть для написания песни нужен душевный порыв?

– Да, на пустом месте песни не сочиняются. А когда произошло какое­-то событие, заставившее переживать, или какое-­то явление постоянно раздражает, наступает момент, когда хочется отразить свои мысли на бумаге. Как правило, сочинение песни длится около 40 минут. То есть какие­-то чувства накапливались, а потом выплеснулись. После, конечно, происходит редактура, но мысль уже изложена.

– Что бы Вы хотели донести до слушателей своим творчеством?

– У Евгения Евтушенко была хорошая мысль о том, что надо стараться донести то, что до тебя никто донести еще не успел. А это сложно, потому что музыки и стихов в наше время множество. И темы песен, которые сочиняют сейчас, были и 10, и 20 лет назад. Но, тем не менее, пару раз мне удавалось находить тематику песен, которую я раньше нигде не встречал. Например, у меня есть песня, посвященная молодежи, где задается вопрос: «Молодежь, почем нынче счастье?». Ведь сейчас у людей есть всё, но при этом они очень злые. Постоянно читаем в новостях, как кто­-то доходит до суицида. И я задался вопросом: что еще людям надо? Грустные песни обычно пишутся по своим канонам, но я всегда стараюсь это делать небанально.

Ещё хотелось бы отметить, что музыканты чаще всего опираются на уже созданную музыку. В нашем первом альбоме мы брали за основу творчество «Led Zeppelin». Но важно привносить в музыку что­-то свое. Даже когда мы делаем каверы, мы не исполняем песни так, как они звучат в оригинале. Мы можем изменить скорость или аккорды, даже можем добавить или убрать что-­то из текста. Это и есть творчество.

– Евгений, Вы играете на гитаре, барабане, клавишных инструментах, поете. А что из этого Вам нравится больше всего?

– Нравится всё, но предпочтение отдаю гитаре и пению. Лично мне играть на барабанах скучновато. На самом деле барабанщик устает меньше всех из группы, если он умеет играть, а я умею. А игра на гитаре и пение требуют силы и выносливости. После двухчасового концерта, где я пою и играю на гитаре, у меня больше нет никаких сил, я вымотан.

Я играл во многих группах. Было время, когда я одновременно участвовал в пяти проектах, где играл на разных инструментах: барабанах, бас-­гитаре, клавишах. Но в конце концов решил сосредоточить все силы в нашей группе.

– С какими проблемами сталкиваются смоленские музыканты?

– Во­-первых, у нас практически негде выступать. На конец 2010­х годов пришелся расцвет музыки в Смоленске. Проходило много фестивалей, концертов и разных мероприятий. Было много групп, происходило много интересного. А сейчас кроме «А­-Клуба» больше нет площадок для выступлений. Пусть другие площадки были меньше и, может быть, даже хуже, но они давали разнообразие.

Есть муниципальное учреждение «Центр культуры». Но чтобы туда пробиться, мне понадобилось много лет. И я очень рад, что с нынешним руководством «Центра культуры» у нас теплые отношения. Молодым группам сейчас очень трудно найти площадку для выступлений. Мало кто может преодолеть проблему, когда играть хочется, а никуда не пускают. Стоит поблагодарить музыканта Юрия Харчикова, который создал музыкальную школу «Формула таланта». Юрий организовал фестиваль «СМОЛLIVE!». И на этих концертах могут выступить не только известные в Смоленске группы, но и молодые коллективы. Это очень хорошее решение, потому что в одиночку тяжело пробиться.

У молодых групп бывают проблемы внутри коллектива, когда участники не могут прийти к общему решению, кто­-то начинает тянуть одеяло на себя. И такие группы чаще всего распадаются – это группы­-однодневки. А музыкантов в Смоленске не так уж много, здесь все друг друга знают. У нас совсем не так, как в Москве, где групп много, но каждая сама за себя. Я жил в Москве и пытался попасть в музыкальные круги, но понял, что там много этих кругов, и они разрознены. А в Смоленске есть консолидация, поэтому здесь мне интереснее.

– Как могли бы помочь смоленским музыкантам власти?

– Если бы я был во властных структурах, я бы организовал ежегодный музыкальный фестиваль только для молодых команд. Для этого нужно создать страницу в соцсети или сайт, где принимались бы заявки с аудио­видеозаписями. По аналогии с фестивалем «Зеленое яблоко», который проводится в вузах для студентов 1­2­х курсов, можно было бы брать выступать только группы, которые существуют не больше двух лет. Конечно, для фестиваля нужно будет отбирать участников, чтобы не было кого-­то в стиле «Pussy Riot». Можно было бы выделить для этого фестиваля летний день и провести его на Массовом поле. Причем для проведения такого фестиваля не надо искать какое­-то финансирование. А музыкантам это либо даст возможность поверить в себя, либо они поймут, что им не стоит этим заниматься.

Наверное, представители власти не хотят лишний раз думать о подобном. Помню, в Смоленске был фестиваль, на который пригласили группы из разных городов. И был скандал из­-за того, что группе из Казахстана выделили время на четыре песни. Как можно музыкантам, которые специально приехали издалека, не дать нормально выступить?!

Мне хотелось бы пожелать начинающим смоленским музыкантам, которые занимаются творчеством, а не только пытаются заработать: что бы с вами ни происходило, продолжайте играть музыку и привносить что-­то светлое в наш мир. Печали в мире много, а хорошего мало, поэтому пускай его будет больше.

– Какие сейчас планы у группы «Гинденбург­-Блюз»?

– Ждем, чтобы закончилась пандемия и возобновились выступления. Обычно выступления в барах проходят поздно вечером или ночью. Не идти же людям в бар сразу после работы, вначале хочется отдохнуть. А сейчас после 23:00 запрещена работа питейных заведений, как будто после этого времени эпидемиологическая ситуация резко ухудшается.

В прошлом году мы начали записывать альбом, а сейчас накопилось много материала, который тоже хотелось бы записать.

– Спасибо за беседу, Евгений! Успехов Вам!

Беседовала Александрина ХРАПАКОВА