Максим Щегленко: «Моя свобода ограничена моей ответственностью»

Гостем очередного выпуска авторской программы
Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы «ОТР» и «Регион­67»)
стал директор Смоленского фельдмаршала Кутузова
кадетского корпуса Максим Щегленко.
Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Максим Владимирович.

– Здравствуйте.

– Я Вас приветствую в программе «Диалоги». Оказывается в тот день, когда мы договаривались о встрече, у Вас был день рождения.

– Да.

– Я не сразу сообразил. И не просто день рождения, а юбилейный день рождения.

– Который не празднуют.

– Сорок лет. Так что я Вас запоздало поздравляю. Желаю всяческих успехов.

– Спасибо большое.

– Отмечали?

– А как же! Несмотря на то, что сорок лет не отмечают, мы с друзьями решили устроить такой праздник души. Собрались, поиграли в пейнтбол, вспомнили молодость. Вечером собрались уже у меня дома, спели несколько красивых песен Виктора Цоя и разошлись.

– Я знаю, что у Вас четверо детей – три сына и одна дочь. Это уже достойно большого уважения. Что семья желала кроме здоровья?

– Кроме здоровья семья желала мне оставаться молодым, несмотря на мои сорок лет, чаще вспоминать, каким я был в двадцать. И еще желали побольше бывать дома, чтобы всё­таки иногда меня видеть.

– Не было пожеланий стать начальником Департамента образования, вице­губернатором?

– (смеется) Они же просили, чтобы я побольше был дома, поэтому нет, таких пожеланий не звучало, но я думаю, что в душе – да, может быть.

– Давайте вспомним, как виделось Вам Ваше будущее 11 лет назад, когда Вы принимали участие в программе «Диалоги». Это май 2012 года. Вам двадцать девять лет и Вы – преподаватель истории и обществоведения в гимназии № 4. Давайте послушаем.

«– Как Вам видится Ваш жизненный путь?

– Не знаю. Боюсь планировать. В нашей стране вообще сложно загадывать. Честно говоря, я хочу остаться на своем месте. Для меня кумиром является, если говорить о киногероях, Гоша из фильма «Москва слезам не верит». Ему нравится делать то, что он умеет делать. Я на сегодняшний день неплохой учитель. У меня это получается, мне это нравится и становиться директором и завучем… Я не уверен, что с этим справлюсь. Лучше я буду хорошим учителем, чем плохим директором. Я рассуждаю так пока».

Надо сказать, что судьба внесла свои коррективы. Стали Вы сначала заместителем директора гимназии, а потом и директором школы № 39. Два года Вы работали директором. И вдруг этот зигзаг, когда Вы вдруг ушли в Центр поддержки предпринимательства, потом в Центр развития туризма. Что это было?

– Наверное, стремление к росту. Когда мы с Вами встречались в 2012 году, у меня за плечами только­только был конкурс, и это как раз был период переосмысления моей работы. Пять лет я отработал учителем. И тот конкурс позволил мне переосмыслить то, что я делаю.

– Вы имеете в виду областной конкурс «Учитель года­2012», где Вы стали победителем?

– Да, а потом я Смоленскую область представлял на федеральном этапе, и после такого глобального мероприятия очень тяжело оставаться в том русле, в котором ты был. А тут в гимназии освободилось место, и Леонид Трофимович предложил мне его.

– Давайте уточним для телезрителей, что имеется в виду Леонид Трофимович Дюг, легендарный директор гимназии № 4, Царство ему небесное.

– Да, и вот так я стал заместителем директора. На самом деле мало что поменялось, потому что я был заместителем по методической работе, и моя задача просто чуть расширилась, я теперь еще учил учителей, организовывал работу с учителями. Но в какой­то момент даже и эта работа стала для меня мелковатой. И тут предложили должность директора 39­й школы. Я очень сомневался, даже не в том, справлюсь ли я, но уже тогда у меня закрадывалась мысль, а не устал ли я от образования? А не устал ли я работать в этой сфере? Два года директорства – это был замечательный путь, очень интересный коллектив, со своей историей, со своими традициями. Одна из самых молодых школ, но с большим количеством традиций. Это было замечательное время. Но вот как­то эти два года подвели меня к тому, что я действительно устал. 13 лет на тот момент я уже отработал в школе, и, наверное, уже было какое­то выгорание, хотелось чего­то нового, хотелось развиваться в какую­то иную сторону. Я даже сейчас не вспомню, каким образом так вышло, что я сначала попал в Центр поддержки предпринимательства, а потом в Центр туризма. Наверное, надо было просто переключиться, попробовать себя в другой сфере. И, как в итоге оказалось, понять где мое место. Вот, наверное, так и вышло, что я такой зигзаг совершил, ну а потом поступило предложение возглавить кадетский корпус, и я понял, что пора возвращаться – хватит, нагулялся.

– То есть Вы долго не думали, стать ли директором кадетского корпуса?

– С кадетским корпусом вообще отдельная история. Я когда­то сначала мечтал стать кадетом, где­то классе в восьмом. Это была самая середина 90­х. Поступить тогда было непросто. Я жил в деревне, причем в достаточно отдаленной деревне. Кадетом у меня стать не получилось. Потом, когда я окончил университет, у меня была попытка устроиться в кадетский корпус, но не было вакансий. Так что я не просто не раздумывал, я очень хотел работать в кадетском корпусе.

– Итак, кадетский корпус. Открылся он в 1999 году. Разные периоды переживало это учебное заведение, и репутация неоднозначная. Были публикации в прессе, были отзывы в интернете о тех проблемах, которые там были – и антисанитария, и тараканы, и нарушения прав учащихся, и алкоголизм преподавателей. Но, справедливости ради, надо сказать, что львиная доля этих претензий приходится на 2018­2019 годы, до Вашего прихода, и даже еще раньше. С чем Вы столкнулись? Что, с одной стороны, приятно удивило, а с другой стороны, шокировало?

– Когда я шел в кадетский корпус, мое впечатление о нем изначально складывалось по тем же самым публикациям, и было страшновато, честно говоря. Но когда я пришел, то понял, что на самом деле те проблемы, которые обозначены, если и были, то какие­то мелкие, ситуативные. И покажите мне на сегодняшний день не то что какую­то школу, а вообще  организацию, в которой нет проблем. Какие­то мелкие бытовые проблемы, и они  очень быстро разрешались. А что меня приятно удивило… В первый день меня представили, я пока только вникал, смотрел, знакомился. На второй день захожу в корпус… Сейчас небольшой экскурс. С чего начинается день директора в обычной школе? Стоишь на проходной, делаешь какие­то замечания: почему без формы, почему опоздал, почему обувь нечищеная, почему сменка не взята? Это нормальное утро любого директора. С чего начинается утро в кадетском корпусе? Я захожу на проходную, меня встречает дежурный по административному зданию и докладывает: «Максим Владимирович, были небольшие происшествия, там обувь не почищена, там форма не подогнана. Исправили. На данный момент нарушений нет». Я был в шоке. То есть половину моей работы за меня уже сделали. Причем организованно, силами детей. И более всего меня приятно удивляют отношения ребят между собой. И их умение самостоятельно не только решать проблемы, но и выдвигать какие­то свои инициативы, придумывать что­то свое, уживаться в небольшом здании таким большим коллективом парней и девушек из разных мест – кто­то из маленькой деревни, кто­то из центра региона. И всё равно они уживаются очень хорошо, выпускаясь из кадетского корпуса, встречаются, общаются. Они любят благодарить воспитателей – потому что большинство ребят поступают в какие­то ведомственные учебные заведения – за то, что сейчас им не приходится учиться тому, чему приходится учиться всем остальным. И это замечательно.

– Главное отличие, я так понимаю, – распорядок дня, дисциплина и упор кроме общеобразовательных предметов на военную и физическую подготовку. Правильно я формулирую?

– В общем­то, у нас не военный кадетский корпус, но у нас модель управления военизированная, и да, первая специфика кадетского корпуса – это дисциплина. Дисциплина в каком плане? Многие, когда размышляют, отдать своего сына в кадетский корпус или не отдать, сразу представляют, что там дети ходят колоннами, исключительно строевым шагом, с песнями. На самом деле нет. Дисциплина выстраивается, начиная с того, как выглядит кадет. Утром сначала он приводит в порядок себя, потом он приводит в порядок месторасположение; потом они выходят на развод, где докладывают учителям, сколько их явилось, где они располагаются, учителя проверяют, все ли из месторасположения дошли до звонка. Дальше построение, вот сейчас новая инициатива – поднимать флаг Российской Федерации. Гимн исполняют в обязательном порядке. Все дети знают гимн. Дисциплина не подразумевает постоянную муштру, нет, никто не доходит до абсурда. Дисциплина заключается в том, что ребенок постоянно опрятно выглядит, что он знает, где он должен находиться в это время. Он сам делает домашние задания. Ведь одна из самых больших сложностей – это организовать работу. Допустим, в школе на продленке всё понятно. Учитель, который у тебя ведет, чаще всего ведет и продленку, он с тобой делает и домашние задания. Здесь – нет. Воспитатель посадил ребят, дал им два с половиной часа, они должны организовать свое время так, чтобы за это время успеть сделать уроки. Вот в этом дисциплина, об этом идет речь. И если говорить о специальных дисциплинах… Опять же, задача кадетского корпуса – не спецназ выпустить, а познакомить ребят с разными специальностями – военными, ведомственными, и в этом отношении нам очень помогают наши партнеры, не всех я могу называть, кто приезжает. Это люди, которых даже не надо просить, они сами предлагают свою помощь. Всегда очень приятно видеть улыбки и добрые глаза наших солдат, когда они работают с нашими детьми, наших офицеров, которые воспитывают ребят. Это дорогого стоит.

– Что побуждает родителей отдавать детей в кадетский корпус? Есть такое мнение, довольно распространенное, что, ну скажем так, сбагрить, грубо говоря…

– Сложно сказать. Никто же напрямую так не говорит. Я могу сказать, что чаще всего приходят дети потомственных военных, потомственных офицеров, которые уже замотивировали своих ребят, многие из них уже приучены к элементарной дисциплине. И тут задача – развить эти навыки, которые уже заложены. Здесь такая скрупулезная работа учителей, воспитателей и родителей, которые вместе формируют этого будущего офицера, очень важна. Это одна сторона мотивации. Другая сторона мотивации – когда сами мальчишки хотят. Все мы в детстве любили играть в «войнушку». Да я до сих пор, в сорок лет, в свой день рождения пошел поиграть в «войнушку». И многие ребята расценивают кадетский корпус именно как возможность прийти и поиграть в «войнушку», но только с понедельника по пятницу. И, в общем­то, мы им предоставляем такую возможность. Это тоже мотивация довольно сильная. Что касается мотивации сбагрить и избавиться? Возможно, и она есть.

– Мы должны уточнить, что никаких привилегий при поступлении в военные училища или в какие­то другие структуры кадеты не имеют.

– Прямых привилегий нет. Просто при поступлении важны нормы ГТО, сданы или нет, и так как у нас у большинства золотые значки, это уже какой­то плюс.

– Какие­то баллы начисляются при поступлении.

– Конечно. У нас самый большой юнармейский отряд, то есть юнармия тоже дает определенные баллы. Ребята наши занимаются волонтерством. Это тоже дает преимущественные баллы. И конечно, профориентация играет свою роль.

– А Вы за почти три года уже многих отчислили?

– В принципе системы отчисления, как таковой, в кадетском корпусе нет. Есть обычная система аттестации, и если ребята не проходят аттестацию, то мы расстаемся. Далеко не каждый из нас, даже взрослых людей, способен жить по расписанию, ходить в одной и той же форме, с одной и той же прической, петь одни и те же песни. И есть ребята, которые в итоге понимают в какой­то момент, что всё, устали…

– Не туда попали.

– Да, не туда попали и всё­таки армия это, наверное, не мое. Такое бывает.

– О преподавателях. Можно сказать, что это Ваша команда, или работаете с теми, кто был?

– Были незначительные изменения. А в основном костяк преподавателей – это те люди, которые работают со дня основания кадетского корпуса. И это здорово, потому что всё­таки у кадетского корпуса своя специфика. И я, наверное, не слукавлю, если скажу, что наш коллектив – это большая семья. Ведь не только дети круглосуточно находятся в кадетском корпусе, но и мы практически круглосуточно здесь работаем, даже находясь дома, на телефоне, постоянно взаимодействуем с родителями, потому что ошибочно думают, что отдали родители детей в кадетский корпус и забыли о них. Нет. Родители очень волнуются за своих детей, и нередко возникают ситуации, когда какая­то мелкая проблема, а ребенок очень расстроился, позвонил маме, рассказал, что у него проблема глобальнейшая. Мама далеко. Она звонит одном родителю, второму. Она уже надумала себе всё что угодно. У ребенка уже всё хорошо. Он уже помирился с тем мальчиком, который отобрал у него конфету, они уже подружились. Они уже в обнимку ходят по корпусу, но маме он забыл об этом сообщить. И вот такие ситуации заставляют нас быть на работе практически круглосуточно.

– А Вы за своей спиной никогда не слышали какой­то шепоток: «выскочка», мол, «кого нам прислали»?

– Шепотка не слышал, хотя по корпусу я хожу очень много. Восемь тысяч шагов я только до обеда накручиваю, но, наверное, мы с ними нашли общий язык, потому что одна из первых задач, которую я перед собой ставил, – это сделать открытыми двери своего кабинета. Мне хочется верить, что нашим учителям не нужно шептаться за спиной, потому что моя дверь всегда открыта, и они могут прийти ко мне с инициативой, с проблемой или даже просто выговориться, иногда и это помогает.

– Всеволод Луховицкий, сопредседатель межрегионального профсоюза «Учитель»: «Директор отвечает за всё, причем он сам не может сделать почти ничего. Он не может купить то оборудование, которое реально нужно, не может организовать то образование, которое считает необходимым. Ему лучше вообще не спорить, потому что на директоре столько нормативных документов, что их выполнить всё равно невозможно. Короче, директор это расстрельная работа». Слишком мрачно?

– Как в любой профессии, как на любой должности здесь тоже есть проблемы. Директор – это человек, за которым стоит коллектив, и если грамотно, разумно работать с коллективом, мне кажется, можно решить любые проблемы. Кроме того, у директора есть родители. Конечно, бывают родители, которые недовольны твоей работой. Но ведь намного больше тех, кто готов подставить плечо. Я с этим столкнулся в 39­й школе. Мне очень помогали родители. Я с этим столкнулся и в кадетском корпусе. Мне кажется, что если не задумываться о том, чего я не могу, а думать о том, что могу, и делать это, то всё получится.

– Стол заменить Вы самостоятельно можете или должны спрашивать разрешение у департамента?

– Нет. Почему я должен согласовывать такие бытовые вопросы? Такой проблемы у нас нет. И могу сказать, что никакие мои инициативы не подавляются. За время моей работы в кадетском корпусе прошло огромное количество мероприятий. Не было совершенно никаких проблем.

– Еще один фрагмент программы «Диалоги» 2012 года. Вы – преподаватель гимназии № 4.

«– Вы член партии какой­нибудь?

– Нет. Я беспартийный.

– А вообще учитель истории должен быть членом какой­то партии? Как Вы считаете?

– Нет, я думаю, что он должен иметь свое мнение. На мой взгляд, учитель истории, да и любой учитель, должен иметь свое мнение в вопросах политики,  образования, в важных вопросах, которые касаются всего общества. Но совсем не обязательна принадлежность к какой­то партии. У нас в гимназии никогда не заставляли куда­то вступать, за кого­то голосовать».

Что сегодня?

– Я по­прежнему беспартийный.

– Как это хорошо!

– Моя позиция в этом отношении несколько, я бы сказал, эволюционировала. Если раньше я считал, что у каждого человека должно быть свое мнение, то сейчас я считаю, что у каждого человека, прежде всего, должно быть умение действовать. Мы считаем, что правовое государство – это государство, которое должно дать права, а мы должны ими пользоваться. И мы часто забываем, что есть права, которыми можно пользоваться, я бы сказал, пассивно, – получать пенсию, зарплату, своевременный отпуск. А есть права, которые дают нам возможности. Мы можем создавать общественные организации. Мы можем самостоятельно организовывать какие­то мероприятия – убрать свой двор, например. И не нужен контроль или указание со стороны государства, для того чтобы это делать. Государство дало нам возможность создавать эти организации. И на сегодняшний день, я считаю, что одна из задач, которые стоят перед гражданином – это участвовать в такой работе. Не просто иметь мнение, но уметь реализовывать свои идеи на практике. Вот это важно.

– Ваша свобода в высказывании своего мнения сейчас более ограничена, чем когда Вы были учителем или даже когда Вы были директором 39­й школы?

– Свобода директора всегда ограничена его отношением к его коллективу. В любом случае за директором стоит коллектив учителей, коллектив детей, и от того, как ты живешь, как ты себя ведешь, во многом зависит репутация той организации, в которой ты работаешь. Город маленький. Если директор будет замечен там, где с точки зрения общества директор быть не должен, или ведет себя так, как с точки зрения общества директор не должен себя вести, это ложится пятном на весь, в данном случае, кадетский корпус. И конечно, любой руководитель, и я в том числе, – мы всё равно ограничены в своих действиях, потому что есть ответственность.

– Сейчас, Вы знаете, обсуждается проблема – разрешать съемки на телефон на уроке или нет, потому что очень много сюжетов, когда ученики снимают, как себя учитель ведет, как он грубит, даже рукоприкладствует. Хотят это запретить. Другая сторона проблемы – 70 процентов учителей – участников опроса сказали, что они подвергались в той или иной степени травле со стороны учеников или родителей. Ну допустим, учительница где­то там на юге загорала топлес, а кто­то станцевал танец живота. Это всё выкладывается в интернет, и родители возмущаются, пишут, учителей увольняют. Какие табу для преподавателей кадетского корпуса существуют?

– Мне кажется, всё должно быть в пределах разумного. Преподаватель кадетского корпуса – он, в общем­то, обычный человек со своими интересами, и он точно так же может расслабляться на пляже или может встречаться с друзьями, поиграть в пейнтбол, и мне кажется, что это нисколько не зазорно. Табу ровно то, что есть в кодексе этики учителя. Причем я сейчас говорю не о каком­то формальном кодексе, а о том кодексе, который в Российском государстве существует десятилетиями. Мне кажется, что здесь даже не надо накладывать никаких табу, потому что сама профессия их накладывает на тебя.

– Меня вот что всегда удивляет: ну загораешь ты топлес, зачем это куда­то выкладывать в интернет?! Тем более если ты учитель. Вы совершенно правы. Но всё­таки, я думаю, есть какие­то более жесткие требования к учителю, чем к инженеру, журналисту и т.д. Я, конечно, за свободу, но здесь всё­таки, мне кажется, вот это надо учитывать.

– Конечно. Часть твоего педагогического арсенала – это твой авторитет перед учениками. Есть учителя, которые пришли, рот открыли, и ученики их уже слушают, и неважно, о чем в данный момент они рассказывают. А есть учителя, которые очень стараются приготовить урок, всё делают, но дети их не слушаются, потому что их авторитет уже чем­то подмочен. И Вы абсолютно правильно говорите, то есть для учителя это как инстинкт самосохранения – вести себя так, чтобы его авторитет оставался непререкаемым.

– Максим Владимирович, мы с Вами историки, мы окончили один и тот же факультет с разницей в 150 лет, но тем не менее. В той программе мы разговаривали о роли истории в школьной программе, и Вы сказали, что к старшим классами интерес ослабевает, потому что ЕГЭ вступает в свои права, и все усилия на математику, русский язык, химию, физику. В кадетском корпусе каково место истории?

– У нас дополнительные часы истории, начиная с восьмого класса. Кроме того, у нас добавляется история военного искусства, которая в контексте предмета изучается. И надо сказать, что мы стараемся делать всё для того, чтобы уроков истории было как можно больше и чтобы история была как можно интереснее. Я оцениваю историю как огромное количество достижений и ошибок, которые мы когда­то совершили, и необходимость учиться на них. А те достижения, которые у нас сегодня были и есть, использовать для того, чтобы развивать страну.

– Хорошо, что Вы сказали об ошибках, потому что я недавно прочитал результаты очередного опроса, и 70 процентов россиян считают, что ничего страшного, если какие­то факты будут искажены в интересах Родины, и более того – о них вообще не надо говорить, потому что это будет снижать патриотический накал. Кадеты смоленские должны знать историю такой, какая она была, или всё­таки не тот уровень для того, чтобы знать это?

– Для меня кадеты не исключение. Мне кажется, что каждый гражданин должен знать историю такой, какая она была. Вообще нет смысла искажать российскую историю. Российская история – это прежде всего огромное количество достижений. Это история замечательного народа. Были ошибки, да. Но на фоне побед и достижений, на фоне героизма наших людей, причем героизма не только военного, но и героизма трудового, мне кажется, они все нивелируются.

– У меня сложное отношение к Путину, но тут он сказал очень правильно: «В истории нет невыгодных, неудобных страниц. Она нужна как единое целое, без прикрас и изъянов». Максим Владимирович, как я уже сказал, кадетский корпус основан в 1999 году. За эти 24 года Вы – пятый директор. Каким Вам сегодня видится Ваше будущее?

– Честно говоря, если одиннадцать лет назад, когда Вы мне задавали вопрос, каким я вижу свое будущее, я думал прежде всего о своей карьере, то сегодня я думаю прежде всего о своей семье. Моей дочке 16 лет, и впереди у нее интересное время, мне нужно помочь ей, подставить плечо, чтобы все у нее получилось. У меня сын подрастает. Скоро ему тоже предстоит делать выбор, где дальше учиться. У меня еще два маленьких сына, которых надо отправить в школу и в детский садик, тоже нужно выбрать – поближе к дому или поближе к его интересам. И, честно говоря, сегодня я свое будущее рассматриваю именно в контексте семьи. Да, я по­прежнему директор кадетского корпуса. Да, я по­прежнему очень много сил трачу на то, чтобы сделать жизнь наших ребят интереснее. Но прежде всего я отец, который задумывается о будущем своих детей.

– Да, но отец должен задумываться, на какие деньги он будет обеспечивать их будущее…

– Я понимаю, что всякое может быть, но если что­то не сложится в кадетском корпусе, я всегда смогу уйти в какую­то общественную организацию. Я смогу заниматься грантами, смогу заниматься репетиторством в конце концов. На что отвести дочь к алтарю, я найду.

– Я Вас благодарю и желаю Вам всяческих­всяческих успехов, и конечно, большой привет Вашей большой семье.

– Спасибо огромное за замечательно проведенное время и за отличный диалог.

– Спасибо.

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».