Когда профессия становится судьбой

24 августа отметил 65­летний юбилей главный врач Смоленского областного кожно­венерологического диспансера Владимир Викторович Евстафьев.

Впечатляет даже само перечисление всех его должностей, званий и наград – заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук, доцент кафедры кожных и венерических болезней Смоленского государственного медицинского университета, главный внештатный специалист­дерматовенеролог Департамента Смоленской области по здравоохранению, награжден медалью «За трудовое отличие», грамотами Минздрава РФ и Администрации Смоленской области. И нельзя не заметить, что всё это связано с медициной, которую он сам называет не только своей профессией, но и судьбой. 

Сегодня Владимир Евстафьев – гость «СН».

– Владимир Викторович, первый вопрос традиционный – как Вы пришли в медицину?

– Пожалуй, у меня и не было особых сомнений, какую профессию выбрать. Так сложилось, что у меня многие родственники работали в системе здравоохранения. Среди них были и такие известные на Смоленщине люди, как Алла Васильевна Сазыкова, работавшая вместе с А.И. Бороховым на кафедре терапии в Смоленском мединституте, Лариса Ивановна Макушина, заслуженный врач РФ, заведующая пульмонологическим отделением больницы скорой помощи. В мединституте учились мои сестра и брат, там же преподавал отец, хоть его предмет и не был связан непосредственно с медициной. Так что и студенческая жизнь медицинского вуза, и специфика профессии были мне хорошо знакомы. 

Правда, отец говорил мне: «Хорошенько подумай, прежде чем идти в медицину, эта профессия требует максимальной отдачи всех сил и времени». И был момент, когда я почти «свернул в сторону» и рассматривал вариант поступления в Институт нефти и газа – тогда у него был не столь престижный статус, как сейчас, можно было гарантированно поступить. Но в конце концов я всё­таки вполне осознанно выбрал медицину. И, честно говоря, нисколько об этом не жалею.

А вот специальность «досталась» мне, можно сказать, под влиянием авторитета одного из моих учителей. Когда на шестом курсе нужно было определяться со специализацией, я хотел стать анестезиологом­реаниматологом. Сейчас, учитывая дефицит таких специалистов, это может показаться странным, но тогда мне сказали, что врачей этого направления более чем достаточно и надо выбрать что­то другое. 

К тому времени я уже сталкивался с ведущим смоленским специалистом в сфере дерматовенерологии Марком Мироновичем Левиным. Это был действительно уникальный человек, блестяще образованный, Учитель с большой буквы не только в профессиональной сфере, но и в жизни. Во многом благодаря ему я и выбрал именно эту специализацию. Ну а со временем пришло осознание важности дерматовенерологической службы для здоровья людей и позитивной демографической ситуации в стране в целом.

И вот 1 сентября 1978 года, придя в ординатуру, я с легкой руки Марка Мироновича сразу же начал вести преподавательскую деятельность. Дали мне группу студентов, а я сам только­только с институтской скамьи… Пришлось буквально в течение недели пройти краткий курс дерматовенерологии, ведь знать я должен был всё­таки больше, чем студенты. Готовиться к занятиям приходилось интенсивно, зато и теоретическую часть я прошел в ускоренном темпе. Кстати, М.М. Левин, несмотря на то, что читал лекции уже много лет, всегда тщательно готовился к каждой из них и добавлял что­то новое в свои выступления. По его рассказам, будучи студентом, он посещал судебные заседания, где учился риторике, умению привлечь внимание слушателей и донести до них свои мысли. И его лекции действительно каждый раз были для студентов запоминающимся событием. В этом он тоже стал моим учителем.

Надо сказать, что подготовка ординаторов в то время велась, что называется, в индивидуальном порядке, то есть мы знали сразу, для какого медучреждения нас готовят. Так и я с самого начала знал, что буду работать именно в смоленском кожвендиспансере. 

А подготовка была действительно серьезной. В частности, я непосредственно наблюдал, как ведет прием больных Марк Миронович, и учился не только правильной постановке диагноза и лечебным методикам, но и тому, как нужно слушать и разговаривать с пациентом. Ведь нередко дело касалось интимной сферы, а здесь нужен особый такт и умение войти в доверие к пациенту. Такая практика многое мне дала для дальнейшей работы.

Также хочется вспомнить Ивана Андреевича Аленина, который руководил диспансером, когда я пришел туда на должность заведующего отделением. Меня, молодого специалиста, очень вдохновляла его деятельная поддержка.

Мне вообще везло на встречи с замечательными людьми, в общении с которыми я перенимал не только профессиональные знания, но и жизненный опыт. В те времена на нашей кафедре была целая плеяда выдающихся личностей, таких как доцент Андрей Иванович Сульженко, Валерия Александровна Лосева, Елена Павловна Цыганкова, Валентина Константиновна Макушкина, Николай Александрович Шулаков. Они помогли мне найти себя в этой профессии и в немалой степени повлияли на то, что я стал таким, как есть сейчас.

– И на научную работу Вас их пример вдохновил?

– И это, конечно, тоже. Мне было интересно обобщать наблюдаемые в диспансере случаи и делать из них выводы, которые могут помочь врачам в дальнейшей практической работе. В этом меня поддерживал и мой научный руководитель, грамотнейший специалист и интересный человек профессор Всеволод Георгиевич Акимов. У него тоже многому можно было научиться и в профессии, и по жизни, и мы до сих пор поддерживаем добрые отношения.

Кандидатскую диссертацию я защитил в 1992 году в Центральном кожвенинституте в Москве (сейчас это Государственный научный центр дерматовенерологии и косметологии). 

В этом же году я стал главным врачом диспансера. Так и тружусь здесь до сих пор.

– Новое здание диспансера – один из немногих юбилейных объектов, которые были сданы в полном объеме и в срок. Наверняка это потребовало определенных усилий и с Вашей стороны?

– К новому зданию мы шли очень много лет. Те, кому пришлось посещать наше старое здание, помнят эти крайне неподходящие для медицинского учреждения условия. 

Конечно, всё это время были попытки изменить ситуацию, но… Принимались решения, выделялись какие­то здания, делались проекты, но конечного реального результата не было. А в данном случае совпало сразу несколько условий. Власти хорошо понимали, что улучшение условий для нашей службы – насущная необходимость для всей области. И когда появилась возможность привлечь на эти цели федеральные средства, это было успешно сделано. Плюс прежнее, некогда принадлежащее церкви здание по договоренности с руководством РПЦ нужно было передать Авраамиевскому монастырю. 

Так что всё благополучно сошлось. И теперь, скажу без ложной скромности, наш диспансер – это одно из лучших и по оснащению, и по кадровому составу медицинских учреждений в области.

В частности, мы осуществляем высокотехнологичную помощь, которую бесплатно не всегда можно получить даже в более крупных городах.

Мы также принимаем участие в клинических исследованиях, работаем с серьезными, в том числе генно­инженерными препаратами, за которыми будущее в лечении таких сложных заболеваний, как, например, псориаз.

И в российской дерматовенерологической службе наш диспансер – в числе лидеров.

– А к тому, что появилось много частных клиник, в которых работают врачи­дерматовенерологи, Вы как относитесь?

– Прекрасно отношусь. Если они настроены на серьезную, грамотную работу, то пусть работают. У пациента должна быть возможность найти того врача, которому он будет доверять. Кроме того, не секрет, что у частников, в отличие от государственных медучреждений, нередко есть больше возможностей для приобретения какой­то суперсовременной аппаратуры. А бывает, что некоторые люди с большим доверием идут в частную клинику по принципу: «Если я плачу деньги, то мной будут внимательнее заниматься». Другое дело, что это не всегда срабатывает. Я уверен, что в нашем диспансере пациентов лечат не менее тщательно, чем в любой из частных клиник. Правда, зачастую, учитывая нагрузку, наши доктора не всегда могут уделить человеку столь много времени, как хотелось бы. Так что, повторюсь, у людей должен быть выбор.

– Владимир Викторович, Вы работаете уже много лет и наверняка помните, что раньше обратиться в кожвендиспансер считалось столь же зазорным, как и к психиатру. Люди тянули до последнего, чтобы только не получить такой «славы». Сейчас отношение к Вашей службе изменилось?

– Безусловно, отношение людей к тем или иным жизненным ситуациям, включая и определенные заболевания, со временем, в зависимости от окружающей реальности, меняется, зачастую кардинально. Например, раньше все знали всё о своих соседях не только в подъезде, а во всем доме. И случись что, твои неприятности с большой долей вероятности становились общеизвестными. Кроме того, несовершенной была практика сохранения врачебной тайны. Сейчас же мы практически не знаем ничего даже о тех, кто живет на одной лестничной клетке. Плюс появилась возможность диагностики и лечения на анонимной основе. 

Изменилось также восприятие сексуальной жизни. Некогда внебрачные связи резко осуждались, сейчас же гражданские браки и определенная свобода в связях – достаточно распространенное явление. Я никого не осуждаю, хотя с моей точки зрения, и как врача, и как человека, постоянство и в эмоциональной, и в интимной жизни всё­таки предпочтительнее и, конечно, здоровее. Но что есть, то есть. Плюс от ошибок никто не застрахован.

Безусловно, хотелось бы, чтобы люди бережнее относились к здоровью своему и своего партнера, использовали различные защитные методы. Кстати, для того чтобы повысить грамотность населения в этих вопросах, мы ведем серьезную просветительскую работу. И радует, что многие молодые люди стали более ответственными и, например, прежде чем вступить в брак и зачать ребенка, проходят профилактическое обследование.

Ну а что касается отношения к связанным с непосредственно интимной сферой болезням, оно тоже несколько изменилось. Их, конечно, по­прежнему стесняются, и, так сказать, на широкое обсуждение никто не выносит. Но появилось понимание того, что нужно лечиться и можно вылечиться. Тут, безусловно, огромную роль играет доверие к врачу и уверенность в сохранении тайны. 

И, повторюсь, важно, что появилась возможность пройти обследование и лечение анонимно. К слову, даже в статистике, которую собираем и мы, и врачи в частных клиниках, учитываются такие факторы, как пол, возраст, социальный статус пациента, а его личные данные остаются «за кадром». 

Вообще же за годы моей работы было у нас всякое – и спады заболеваемости, и подъемы. Так, в 90­х годах прошлого века мы пережили настоящую эпидемию сифилиса, когда за год на Смоленщине выявлялось свыше 3600 больных. Это, кстати, еще раз доказало, что заболевания, передающиеся половым путем, – социальные болезни. В те времена в нашей стране менялась идеология, рушились приоритеты – что говорить, если в одном из соцопросов российских школьников наиболее престижными профессиями ими были названы киллеры и проститутки… Кстати, такая же ситуация по ЗППП была тогда и в бывших советских республиках.

Как раз в то время мне довелось посетить университетскую клинику в Гамбурге. Казалось бы, портовый город, с легализованной проституцией и «кварталом красных фонарей», а среди населения в 2,5 миллиона человек – всего 200 больных сифилисом. А у нас…

Но надо сказать, что, благодаря кардинальному изменению подходов к лечению, мы достаточно успешно справились с этим «взрывом». Хотя до сих пор еще выявляются его отголоски в виде запущенных случаев.

Но вообще ЗППП – лишь небольшая часть тех проблем, с которыми приходят к нам пациенты. Гораздо чаще люди обращаются с различными кожными проблемами. Так, в дерматологии известно более 3500 нозологических форм.

И нас очень радует, что в последнее время произошел значимый прорыв в лечении многих серьезных кожных заболеваний. Ведь они оказывают огромное влияние на всю жизнь человека, в частности, могут ограничивать его социальные контакты и усугублять негативные психологические тенденции. Благодаря новейшим лекарствам и методикам врачам удается если и не полностью вылечить пациента, то значительно облегчить течение болезни. 

Востребованной стала и косметология как раздел эстетической медицины. Мы не остались в стороне от этой тенденции, и в нашем штате есть такие специалисты.

Также мы работаем и по такому направлению, как дерматоонкология. К сожалению, количество таких пациентов в последнее время увеличивается. Не хочу сказать ничего плохого об отдыхе в экзотических странах, но не нужно забывать о том, что наш «северный» организм не приспособлен к интенсивному солнечному излучению. Есть и другие факторы, повышающие риск развития онкологических заболеваний кожи. Все наши врачи онконасторожены, потому что чем раньше выявлено заболевание, тем больше шансов для его излечения, кроме того, в этих случаях сам процесс лечения оказывается менее травматичным. Хотелось бы, чтобы и население об этом помнило.

А еще наши врачи знают, что на состояние кожи человека могут влиять множество факторов, в том числе заболевания внутренних органов и психологический статус пациента. Поэтому мы зачастую работаем в тесном контакте с врачами других специальностей: гастроэнтерологами, эндокринологами, психотерапевтами.

Кроме того, увеличивается количество аллергических заболеваний. Причин здесь много, и не последнюю роль играет изменение пищевого рациона, зачастую перенасыщенного «химией». А бороться с последствиями нездорового питания приходится, в том числе, и дерматологам.

– И что в связи со всем вышесказанным Вы хотели бы посоветовать смолянам?

– Любить себя и быть здоровыми! К сожалению, многие люди в системе своих ценностей ставят здоровье далеко не на первое место. Но поверьте, когда вы начнете терять здоровье, все остальные проблемы отойдут на задний план. Врачи, конечно, будут вам помогать, но только от вас зависит, насколько успешной будет эта борьба с болезнью.

– А нынешнюю пандемию COVID­19 как диспансер пережил?

– Мы, безусловно, работали в режиме противодействия инфекции. Был временно прекращен прием плановых пациентов, а прием в экстренных случаях осуществлялся с соблюдением всех защитных мер. Сейчас мы вернулись к обычному режиму работы.

Кроме того, выяснилось, что у нового заболевания бывают и кожные проявления, о чем одними из первых заявили именно российские дерматологи. Так что наша служба оказалась непосредственно связанной с его диагностикой. 

Также, благодаря нашей серьезной лабораторной базе, мы смогли оперативно подключиться к проведению тестов на COVID­19 на основе полимеразной цепной реакции. Исследования проводятся на материале, забор которого осуществляется в ЛПУ города и некоторых районов области. Эта работа продолжается до сих пор.

– Помимо медицинского, у Вас есть еще и психологическое образование. Не сомневаюсь, что и оно помогает Вам в работе.

– Безусловно, причем как в практической работе в диспансере, так и в преподавательской деятельности. В этой связи хотелось бы вспомнить еще об одном замечательном человеке, о заведующем кафедрой СмолГУ Валерии Абрамовиче Сонине, у которого я многому научился, в том числе – как наладить доверительные отношения с людьми, как расположить их к себе. 

Вообще, любой дерматовенеролог, помимо хорошей профессиональной подготовки, должен быть немного психологом. Умение слушать человека, наладить с ним доверительные отношения – очень важные качества в нашей работе.

– А коллектив диспансера всем этим требованиям соответствует?

– Конечно. Не зря ведь говорят – «один в поле не воин», и всю ту практическую и научную работу, которая ведется у нас в диспансере, выполняет именно высокопрофессиональный коллектив. В частности, у нас работают 5 кандидатов наук. Опытнейшие профессионалы и надежные мои помощники – заведующая поликлиникой Наталья Александровна Парамонова и возглавляющая оргметодкабинет Наталия Никитична Тарасова. У нас много прекрасных специалистов с высшей квалификационной категорией. 

Мой девиз, который поддерживает коллектив: делай для пациента всё, как для себя, и тогда всё получится, как надо. 

И я могу уверенно сказать, что плохих врачей у нас нет!

Причем, безусловно, одно из главных качеств, которым обладают все наши сотрудники, – это желание учиться, постоянно повышать свой профессиональный уровень и быть в курсе всех современных методик. 

И знаете, в нашей профессии огромную роль играет именно практический опыт. Чем больше ты видел на практике, тем в большем ты будешь разбираться. Научиться дерматовенерологии только по учебникам нельзя. Это я пытаюсь донести и до студентов.

А врачей диспансера стараюсь по возможности отправлять на учебу и повышение квалификации в ведущие институты и медучреждения, чтобы у них была возможность поделиться своим опытом с коллегами и чему­то у них научиться.

– Вы – востребованный преподаватель медуниверситета, умеющий увлечь студентов. А своим детям интерес к медицине Вы сумели передать?

– Да, двое моих сыновей также выбрали медицинские специальности. И мне очень приятно, что одного из них я сумел «заразить» именно своим направлением – сейчас он работает в нашем диспансере и также принимает участие в научных разработках. Как, кстати, и невестка, хотя сейчас она в декретном отпуске после рождения третьего моего внука. А второй сын работает психотерапевтом.

– Что бы Вы хотели пожелать самому себе?

– Терпения (улыбается). Ну и конечно, здоровья – себе и своим близким. А в остальном я доволен своей жизнью и надеюсь еще поработать, чтобы здоровыми были и наши потенциальные пациенты.

– Спасибо за интересный разговор, Владимир Викторович! Мы присоединяемся ко всем добрым пожеланиям, которые прозвучали в Ваш адрес в день юбилея! Пусть всё у Вас получается!

Подготовила Ольга КОЛЫШКИНА